Станислав Лем «Солярис»

В 1961 году Станислав Лем пишет произведение, которое обессмертит его имя и прочно войдет в пантеон шедевров мировой фантастической литературы. Этот роман рассказывает нам о некой странной планете в глубоком космосе, покрытой океаном из вещества, очень похожего на плазму. Планета называется Солярис, люди исследуют ее с орбитальных станций, направляют к океану экспедиции, пытаются найти следы разума. И сталкиваются с невозможными, непостижимыми парадоксами, совершенно не укладывающимися в сознании. Люди видят такое, от чего сходят с ума. Получив послание от погибшего ученого Гибаряна, с Земли на Солярис прилетает психолог Крис Кельвин – чтобы разобраться в происходящем на станции.

Смысл «Соляриса» заключается в следующем.

Если кратко: планета Солярис – это собирательный образ Космоса, который Человечеству не дано познать никогда. Вещь в себе, terra incognita, обратная сторона реальности, нечто трансцендентное, находящееся вне пределов нашего разума, как теория относительности находится вне пределов понимания обезьяны.

«Солярис» — одна из немногих фантастических книг, которая переворачивает мировоззрение с ног на голову. Попробуем объяснить, почему.

Доктор Снаут произносит в романе фразу, которая становится ключевой при понимании этого произведения. А звучит она так: «Мы вовсе не хотим завоевывать никакой космос, мы хотим расширить землю до его границ». За простой формулой скрывается фундаментальная философская истина, которая иначе, ученым языком, может быть понята как антропный эффект – человек неизбежно накладывает на окружающий мир свою субъективную картину и мыслит с позиции солипсизма. Просто космос и космос в человеческом понимании – это две разные категории.

Мы видим мир таким, каково наше физическое и умственное восприятие окружающего. Для кого-то, например, может показаться шоком тот факт, что цветов на самом деле не существует, а все нематериальные ценности, созданные человеком, не более как фикция. В объективном мире не существует экономики и права, инфляции и денег, их просто нет. Подобное фундаментальное положение даст нам ключ к пониманию идеи, которую Лем заложил в роман «Солярис».

Мы ограничены пятью официальными чувствами восприятия, что формирует нашу картину мира в довольно узкий формат. Все иные явления, которые мы не способны узнать, походят мимо кассы, и нам остается лишь строить нелепые, ложные догадки, не имеющие с действительностью ничего общего. Солярис невозможно познать человеческими чувствами и интеллектом. Ценность Соляриса не в том, что вокруг него создан целый раздел науки под названием соляристика, а в том, что все эти знания не стоят выеденного яйца, потому что могут быть опрокинуты в любой момент.

Человек не способен понять Солярис по физическим причинам. Если по-простому: мозгов не хватит. И на протяжении всего романа Лем убедительно демонстрирует нам эффект полнейшей неизвестности – начиная с «гостей» и архивных записей прежних экспедиций и заканчивая картиной мимоида, происхождение которого совершенно неизвестно.

Солярис существует.

Это его основное достижение и основная ценность.

Солярис существует как собирательный образ трансцендентного непознаваемого Космоса, которого нам никогда не достичь, оставаясь в человеческой оболочке. Все что требуется от читателя – просто осознать это.

Да, конечно, еще там есть любовь, рефлексия, драма и красивые описания различных физических явлений на поверхности планетарного океана. Есть любовная драма, трагедия утраты и шок от возможности снова увидеть воскрешенную любовь. Лем говорил, что Солярис – это удачный роман о любви. Совершенно верно, роман в том числе о любви, но как всякое универсальное произведение, как любой шедевр, он полифоничен, то есть затрагивает сразу несколько проблем, которые переливаются, словно цвета в новорожденной радуге.

Поскольку статус Соляриса четко не определен, под ним можно понимать все что угодно и тут Лем хитро оставляет широкое поле для трактовки произведения: один читатель поймет роман как историю о «разумном» океане, который слишком умен для неразвитого человечества, другой скажет, что произведение – идеальная история любви, которую можно «повторить» еще раз, третий заявит, что Солярис – коллективная галлюцинация всего человечества, вытесненное в материальный мир массовое бессознательное.

Мысль о человеческой ограниченности, незрелости, глупости, столь глубокая, навевает вместе с тем печаль. Фактически автор оглашает человечеству приговор: «Не видать вам космоса. Разберитесь для начала со своими внутренними проблемами, прежде чем лезть во внешние пределы». Печально то, что Лем прав. Смотришь на все, что происходит, на войны и мелочные дрязги, на предательство и грызню, и понимаешь, что мы недостойны столь высокой миссии, как контакт с внеземным разумом…

Итак, у каждого читателя свой Солярис.

В этом заключается основная прелесть романа, его уникальность, достоинство, художественная ценность.

Если задуматься, Станислав Лем мог бы ничего и не писать после Соляриса – такие философские высоты в фантастике взять под силу лишь единицам авторов, а роман будет актуален до тех пор, пока человечество думает о космосе. Не все его поймут, но и не для всех эта книга. Но несомненно, она позволит вам, пусть на миг, прикоснуться к Вечности.

Воспринимать данный роман стоит очень осторожно, заведомо имея некий базис в голове, который помогает сознанию тяготеть в более тонким философским смыслам, заложенным в произведении на довольно большой глубине. На первый взгляд может показаться, что это некая фантастика описания, где все внимание уделено поискам новых форм жизни, её пребывания в отличном от привычного фантастического представления. Затем, следуя по сюжету, может показаться, что это некая история любви в антураже далекого космоса, которая претерпевает некие метаморфозы личностей, её испытывающих. Ну а если совершенно отстраниться от философии и личностных отношений, которым уделено много внимания в сюжете, то может показаться, что это этакий ужастик, в антураже космической заброшенности, где окружающая среда выглядит наиболее хищно, а за стенами заброшенной станции все еще более недружелюбно и опасно не только для тела, но и для разума. Но дело в том, что все это всего лишь фон, который в определенные моменты необходим для раскрытия основной фабулы произведения, вывести которую, как рекуррентную формулу или как новую физическую модель, довольно непросто. Но, наверное, для понимания смысла, к осознанию которого читатель может прийти так же, как это сделал и сам писатель (который сам не раз говорил, что писал по наитию), стоит рассмотреть все эти слои, служащие определенным смысловым акцентам:

1. Описание Соляриса и наука — соляристика. В мире романа это основной базис для понимания взаимоотношений между человечеством и Солярисом, это определенный акцент заинтересованности людей в этом неизведанном феномене, одновременно определяющий глубокую осведомленность в изучении данной планеты, а так же откровенное непонимание некоторых её процессов, которое приводит все научные изыскания в тупик. Тем самым в мире и возникает целая дисциплина, узко направленная и поднимающая вопросы о том, разумен ли сам океан, возможно ли установить с ним осознанный контакт, а так же как данные возможные открытия повлияют на развитие самого человечества. Так или иначе до самого контакта не доходит, развитие соляристики останавливается, от того эта дисциплина становится более описательной, содержащей в себе множество фактов о самом Солярисе, но не пытающейся сделать вывод о присутствии зерна чужого разума. От того возникает первый главный вопрос произведения, который повисает над обществом, как Дамоклов меч: возможно ли вообще найти способ осознанного взаимодействия с чужим проявлением разума, да и разум ли это вообще, на изучение которого стоит тратить столько времени и ресурсов? Вопрос раскалывает научное сообщество на тех, кто за и тех кто против, тем самым проводя черту между цивилизацией людей и океаном, на безопасном расстоянии от которой люди продолжают рефлексию и споры, по-прежнему не приходя ни к каким выводам.

2. Недружелюбная космическая станция и реакция на нее главного героя. Крис Кельвин начинает свое исследование станции как раз в период застоя соляристики и потери интереса к Солярису. Переступив порог, главный герой обнаруживает хаос и запустение, от того погружается в эту атмосферу с головой, обнаруживая на станции остатки исследовательской группы, которые так же находятся в состоянии глубокой депрессии, окутывающей и сознание Кельвина. Все дело в том, что люди находятся под влиянием некоей третьей силы, которая создает фантомов прошлого, тесно связанных с личностями каждого из них (причем сама связь слишком болезненная). От того каждый теряет свою личную безопасность, становясь уязвимым для этой силы, что является непосредственным препятствием для осознанных коллективных действий ученых. Это создает ощущение паранойи, паники, страха — верных спутников Кельвина, которым он противопоставляет силу своего разума и желание во всем разобраться.

3. Уязвимость главного героя и история его личных взаимоотношений. Добравшись до этого слоя, читатель узнает нутро самого Кельвина, а так же понимает и то, насколько он становится уязвим для воздействия океана. Кельвин оказывает сопротивление, пытается дистанцироваться от своего фантома, но постепенно обретает зависимость от него, так как это не просто фантом, а отдельная личность, пусть и не имеющая схожий атомарный состав. Причем это личность, наделенная сознанием важного для Кельвина человека, личность, которая помнит себя человеком, которая пытается мыслить, проявлять чувства, которая нуждается к нем. И самое страшное — она не осознает своего происхождения, тем самым это заставляет Кельвина не быть с ней откровенным, что вызывает у него душевные муки и внутренние противоречия. Таким образом Лем показывает уязвимого героя, который попадает под влияние Соляриса, который до конца начинает верить в то, что сможет спасти свою Хари, даже понимая тот факт, что она вовсе не человек, не тот, к которому стоит испытывать чувства в рамкам человеческой морали. Из этих противоречий вырастает следующий вопрос произведения: а что такое человеческая мораль и насколько широко она способна охватывать сознание? Каких факторов внешних или внутренних достаточно для того, чтобы у человека возникла симпатия, привязанность, может даже и любовь по отношению к чуждому (а это Кельвин понимает практически сразу, ибо помнит что Хари на самом деле мертва) для него субъекту?

4. Обратный контакт. Так или иначе члены экипажа, находясь под жесточайшим психологическим давлением, все таки стараются понять действия Соляриса, сталкиваясь с теми же проблемами, которые так и остались неразрешимы соляристикой. Дело в том, что действия Соляриса не могут быть расшифрованы человеческой логикой, они иррациональны с точки зрения человеческого разума. В этом моменте Лем задает следующий главный вопрос произведения: а возможно ли считать такие действия попыткой установить с людьми контакт? Возможно ли появление этого контакта со стороны иного разума, лишенного любой похожей на человеческое мышление логики? То есть автор как бы переворачивает шахматную доску, отдавая приоритет в этой партии совсем не людям. На протяжении многих лет люди изучали Солярис, а что если и Солярис стал изучать людей, но делает это по-своему. Так что же это получается: все таки он — разумный океан, проявляющий любопытство — силу своего разума, чьи действия таки можно назвать осознанными? Или все таки это бессознательные несвязанные отголоски какой то неизведанной силы? Автор предлагает поразмыслить над этим нам, так как определенного ответа заведомо не дает. В защиту теории о все таки совершенном контакте выступают действия людей, которым получается отправить океану некоторый сигнал, который, возможно, доходит и распознается с полным успехом, после чего фантомы прекращают воспроизводиться. То есть происходит обмен информацией, диалог, пусть и короткий, но именно тот, на который не была способна вся соляристика вместе взятая.

5. Рассуждения о природе океана. Проведя успешный эксперимент, ученые решают продолжить свою работу, ведь теперь результаты сдвинулись с мертвой точки. Кельвин, пребывая в шоке из-за испытанного психологического потрясения, все же понимает, что тоже стал частью того, что можно назвать прогрессом в изучении Соляриса. Но ему многое остается непонятным, и мысли о том, кто же или что же такое этот океан на самом деле, не покидают его до самого конца. Рассуждения приводят его к теории «ошибающегося бога», которая по-прежнему не имеет ничего общего к человеческими понятиями о боге или религией. Скорее это характеристика самой этой силы, под влиянием которой и находились все члены исследовательской группы, силы, у которой есть сознание — ущербное, ошибающееся, отчаявшееся из-за своей замкнутости и ограниченности. Наверное, в этих мыслях Лем подходит чуть ли не к границе человеческого восприятия, в отчаянных попытках заглянуть дальше нее. В диалоге со Снаутом возникает еще одна теория «божественного младенца», которая трактует действия Соляриса, как действия малыша, который безответственно раскидывает в своей импровизированной песочнице попавшие в нее «игрушки». Тем самым автор заставляет читателя снова рассуждать об абстракциях, чуждых для привычных человеческому сознанию материй, заставляет вывести эту самую рекуррентную формулу законов мироздания в голове, даже если это в конечном счете невозможно.

В итоге получилось глубокое многослойное произведение, которое балансирует по своей смысловой начинке где-то на границе человеческого восприятия окружающего привычного мира, которое касается глобальных философских вопросов о разуме, как таковом, об его силе, осознанности, а так же о попытках взаимодействия с другими сложными для восприятия его носителями.

Произведение, безусловно, не является твёрдой научной фантастикой, а лишь искусно, изо всех сил старается ею быть. Несмотря на все усилия, в нём так и не нет ответа на простой вопрос: как гости проникают на космическую станцию и как они возникают? Автор пытался замаскировать ответ на эти вопросы псевдонаучной выдумкой про нейтринные структуры, сгущающиеся по воле мыслящего океана. На мой взгляд, лучше бы автор просто обошёл эти вопросы стороной, чем пытался бы натужно выдумать ответы на них. Получилась бы честная социальная фантастика, а не социальная фантастика, пытающаяся изо всех сил выглядеть твёрдой научной.

Книга кажется перегруженной рассуждениями о соляристике, её истории, описаниями различных структур, возникающих на поверхности океана. На мой взгляд, это необходимый элемент антуража. Непременно нужно было показать, что человечество впервые столкнулось с чем-то не поддающимся познанию. Это не очередной закон природы, который можно описать одной формулой, это не человекоподобная инопланетная раса, особенности общественных отношений которой могли быть морально приемлемы или неприемлемы человечеству именно в силу своей предельной ясности, это даже не особь какого-то вида организмов, внутреннее строение которого можно было бы изучать изучать, расчленяя на части мёртвые особи и детально изучать под микроскопом пробы тканей. Это уникальное явление — не то мыслящая планета, не то лишь мыслящий океан на этой планете, не то сложная вычислительная машина, пытающаяся найти ответ на вопрос жизни, вселенной и всего такого, не то своенравный репликатор, копирующий вещи, внося в них творческие доработки, не то своенравный же материализатор самых искренних потаённых желаний. Может быть это всё сразу, но это определённо не то, с чем люди уже сталкивались, не то, что подвластно познанию, не то, что может встретиться на бескрайних просторах космоса многократно. Непонятно не только что это, не понятно что и с какой целью он делает, не понятно как он это делает.

Несмотря на жанровое несоответствие, перегруженность отвлечёнными повествованиями, атмосферу безнадёжности, в книге имеется вполне понятная идея, предельно ясно озвученная автором устами одного из героев романа — Снаута:

Мы отправляемся в космос, приготовленные ко всему, то есть к одиночеству, борьбе, страданиям и смерти. Из скромности мы не говорим этого вслух, но думаем про себя, что мы великолепны. А на самом деле, на самом деле это не всё, и наша готовность оказывается лишь позой. Мы вовсе не хотим завоёвывать космос, хотим только расширить Землю до его границ. Одни планеты пустынны, как Сахара, другие покрыты льдом, как полюс, или жарки, как бразильские джунгли. Мы гуманны, благородны, мы не желаем покорять другие расы, стремимся только передать им наши ценности и взамен принять их наследие. Мы считаем себя рыцарями святого Контакта. Это вторая ложь. Не ищем никого, кроме людей. Не нужно нам других миров. Нам нужно зеркало. Мы не знаем, что делать с иными мирами. Хватит с нас одного этого, и он нас угнетает. Мы хотим найти собственный, идеализированный образ, это должны быть миры с цивилизацией более совершенной, чем наша. В других мы надеемся найти изображение нашего примитивного прошлого. Между тем по ту сторону есть что-то, чего мы не принимаем, от чего защищаемся. А ведь мы принесли с Земли не только дистиллят добродетели, не только героический монумент Человека! Прилетели сюда такими, какие мы есть в действительности, и когда другая сторона показывает нам эту действительность — ту её часть, которую мы замалчиваем, — не можем с этим примириться. ... Контакт с иной цивилизацией. Мы добились его, этого контакта. Увеличенная, как под микроскопом, наша собственная чудовищная безобразность. Наше шутовство и позор!!!

С одной стороны, это классика жанра, а с другой стороны — уникальное произведение, выдающееся из ряда многих других. Среди сколь-нибудь похожих непонятностью происходящего произведений вспоминаются только «Улитка на склоне» и «Град обреченный» братьев Стругацких. В первом был лес, который тоже жил своей жизнью, непонятной большинству людей. Были амазонки, задумавшие для размножения обходиться партеногенезом без участия мужчин. Во втором люди просто были предоставлены сами себе в замкнутом мире. По мере жизни их сознание менялось, но оставалось по-прежнему человеческим. Большинство омещаниванвалось, и лишь немногие задумывались о природе того мира, в котором они оказались. Оба этих произведения больше сообщают людям о собственной природе, нежели о природе происходящего вокруг. В этом смысле и произведение Станислава Лема «Солярис» следует в том же русле. Уникально же это произведение в том, что излагает идею поиска смысла жизни и своего места в жизни с предельно материалистических позиций, наиболее выпукло. Для передачи идеи не был выдуман новый абстрактный мир, автору оказалось вполне достаточно существующей реальности и тенденций её развития: если человечество продолжит исследовать космос, то на его безграничных просторах может встретиться что угодно, даже такая странная планета, как Солярис. Люди постоянно задумываются о смысле собственной жизни, но постоянно оказываются не готовы принять ответ, выходящий за рамки их стереотипов, оказываются не готовы встретиться с реальностью без прикрас и идеалов, оказываются не готовы оказаться в одиночестве даже в толпе себе подобных.

«Солярис» относится к числу произведений, которые с возрастом воспринимаются совершенно иначе, чем когда мы читали их в первый раз. Мне, слава богу, что Стругацкие, что Лем попались существенно позже 20 лет, и я и в первый раз, наверное, не воспринимал эти книги как сугубо фантастическое произведение. Но, тем не менее, я точно помню, что в первые разы у «Соляриса» фантастическая составляющая была для меня существенно важнее составляющей философской.

Теперь, конечно, кажется, что всю книгу стоит читать прежде всего ради

И ещё про цели, к которым мы так упорото иногда карабкаемся — лучше дискутирующего со Снаутом Криса Кельвина этого мало кто говорил:

Все эти фразы вырваны из контекста, конечно, и читать «Солярис» нужно весь.

Кстати, перечитывая (а точнее переслушивая) «Солярис» в этот раз, я поймал себя на мысли о том, что космос по-настоящему чудовищен мало у каких фантастов. Он бывает жесток, пугающ, отчаянно грустен, ради его постижения иногда, как во Вселенной Гипериона Дэна Симмонса, даже приходится умирать, но чудовищен он редко когда. Наверное, потому, что его покорение — вечная мечта человечества, и даже купая читателей в тоске, без которой пересечение межзвёздных пространств кажется немного даже моветоном, фантасты редко погружают своих читателей в ощущение холодящего ужаса от космоса, основанного не на каких-нибудь там условных злых тварях типа Чужих, а на том, насколько чужд может он быть для человечества. Мы привыкли встречать в фантастике самых разных инопланетян и самые разные миры, но всё это чаще всего зиждется на привычной, во-первых, астрономии — звёздах, планетах, звёздных системах и скоплениях, галактиках и более-менее описанной Вселенной, а, во-вторых, на допущении, что другие цивилизации могут быть нами хоть как-то осмысленны — если они и не такие, как мы, то всё равно можно их понять. Ибо даже если это Чужой, то это просто реинкарнация земных хищников, наделённая внеземной мощью и способностями. И ибо даже если это пауки и коллективные собаки Винджа, это всё равно пауки и собаки с совершенно понятной нам формой и морально-этическим содержанием. И почти всегда это немного эдакая культурная дискуссия вокруг Парадокса Ферми (вот ещё отличная статья на эту тему в профильном телеграмм-канале).

Солярис совсем другой, понять его невозможно, и в этом-то основной ужас, в который окунает нас Лем и в котором сходят с ума его герои.

Конечно, Лем не одинок в описании этой чудовищной непохожести космоса и, возможно, существующем в нём цивилизаций, на всё то, к чему мы привыкли, и что мы можем себе представить. Из последнего прочитанного подобный же кошмар описан у Питера Уоттса в «Ложной слепоте». Удивительное дело — Уоттса, как и Лема, тоже нужно перечитывать — только тогда его книги раскрываются по-настоящему.

«Солярис» я послушал в этот раз в форме радиоспектакля, где Снаута шикарно играет Армен Джигарханян, Сарториуса — Александр Филиппенко, Криса — Владислав Ветров. Отменная штука, очень вам советую. Если жалко пары сотен рублей на «Литресе», легко найдёте где угодно — на том же ютубе.

Да кто сказал, что океан Соляриса вообще разумен? Прицепили к нему такой ярлык и считают, что это произведение о разумном океане. Где там разумность? Он что, говорит, пишет, читает, машины клепает, города строит, с другими планетами-океанами или с людьми-козявками общается, мыслями делится, научить чему-то хочет? Его действия свидетельствуют о разуме? Тогда зеркало — просто верх разумности, только нам иногда нравится, что оно показывает, а океан вот не угодил, всё чернуху лепит, а мы кричим — не такие мы, ну, есть отдельные недостатки, а в остальном сплошь разумное, доброе и вечное. В историю надо чаще заглядывать — сплошные войны, убийства, предательства, огонь и меч, сумасшедший дом с белой горячкой, а не разумность. В общем, неча на зеркало пенять, коли рожа кривая.

А кроме шуток — великолепное произведение, загадочное, непостижимое и недосказанное, как и сама жизнь.

Это достаточно тяжелый, неприятный роман о людях, которые не понимают цели своего существования. Главный герой романа, Крис, по своей сути такой же Мерсо из романа Альбера Камю «Посторонний». И вот этот человек прибывает на планету, на которой живет псевдоразумный океан, цели которого также не ясны. Многие говорят о том, что Крис, в отличие от персонажа фильма Тарковского, не испытывает угрызений совести. Это не совсем так. Он не переживает о прошлом, но всегда готов к душевным терзаниям в настоящем. Он как мимоид Соляриса приспосабливается к внешним обстоятельствам и эта его способность экзестенциальная, фаталистическая. Когда Хари показалась ему чудовищем, он отправил ее на ракете в космос, но когда она показалась ему женой, он с такой же уверенностью принимает ее. Я не считаю, что этот роман хорошо написан, он где-то нудноват, где-то чересчур переполнен бессмысленными описаниями океана, философская его сторона не столь глубока как кажется. Но есть в нем кое-что, что поражает. Это любовная линия, психология «семейных» отношений Криса и Хари. Это, действительно, сильно.

Эта странная связь человека и фантома является квинтессенцией человеческого брака. Вот Хари, которая не может отпустить Криса из зоны видимости, ведь иначе она превратится в чудовище и умрет. Вот Крис, который понимает, что рядом с ним чудовище, но чувство жалости к ней сильнее чувства жалости к себе. И вот два человека, которые живут вместе, ходят вместе в библиотеку, почти не общаются, выдумывают, как у них все будет хорошо в будущем, хотя каждый понимает, что будущего у них нет. Они плачут, Крису сняться кошмары, Хари вообще не спит. Бедняга Снаут все это прекрасно понимает и пытается вразумить Криса. Он как семейный психолог раскладывает все по полочкам, ведь чужие проблемы всегда решаются элементарно. Но в то же время свою проблему Снаут решить не может. И те странные диалоги героев, все эти секреты и недоговорки, они не от того, что стыдно, а от того, что бесполезно. Правильное решение в этой ситуации является невыполнимым. Солярис преподнес Крису дар, идеальную девушку, которая будет вечно молода, которая никогда его не бросит, которая всегда будет любить его. Но оказывается, что все это приносит Крису лишь страдания. И Снауту и Сарториусу, и Гибаряну.

Лем пишет этот роман о людях, которые готовы страдать. Именно об этом и снял свой фильм Тарковский. Он снял об этом же и «Сталкера». Эти люди страдают ради чего-то или кого-то. Победы коммунизма, ради науки или просто ради другого человека. Люди, вступающие в супружеские отношения, расписываются в том, что они готовы к страданиям, к ущемлению своей свободы, к тому, что ты один больше не ответственен за все. Но псевдоразумный океан этого не понимает. Для него это бессмысленно. Он большая свободная клетка, которой все это не нужно. И может быть это не Солярис ущербный бог, а люди — ущербные создания?

    Гимн переоцененности и недосказанности.

Что о самом Солярисе?

А потом, по тексту, вы встречаете

Недоумение, разочарование и неудовлетворенность в целом- вот сухой остаток от этого сумбура, полного недомолвок.

Можно много говорить и не сказать главное. А можно думать, что сказал главное, но упороть банальщину. Читал дважды: в 1997 году (жёлтенькое издание, см. фоточку) и только что с компа. Фильма с Клуни, как и шэдэвр Тарковского не смотрел. Потому, не претендуя на детальный и глубокий обзор, напишу несколько полуотрывочных замечаний-впечатлений.Impression....

1. В 1997 году вплоть до последних страниц романа ожидал инстайта — ну, прозрения, такого супер-глубокого смысла, который бы взял и поставил всё на свои места. Очень расстроился, когда такового не обнаружил. Думал, что тупой.

В 2017 году хотел сравнить свои впечатления, от книги не ожидал ничего, однако текст вызвал скорее раздражение. Понимаю, есть люди, которые до конца жизни стремятся найти потаённый смысл, но сам придерживаюсь принципа экономии мышления: Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem. Это, кстати, сам Лем признавал. Тем более странно видеть от него наведение теней на плетень, создания у читателя иллюзии смысла, которого на самом деле нет. Нехорошо это — в Summa Technologiae утверждать одно, а в своём топовом фантастическом произведении наоборот, затуманивать, затуманивать.

2. ИМХО, опять-таки, но «Солярис» — не современное произведение. Понятно — 56 лет, но для иных романов это — не срок, а «Солярис» попросту устарел. Устарел стилем, сюжетом (крайне слабеньким, кстати, не будь на обложке брэнда «Лем», за такой сюжет автора бы заклевали), поведением героев. Сейчас те же проблемы решаются иначе.

3. Хм... Суккубы, конечно, хорошая тема, а суккубы в псведокосмическом антураже — вообще повод фантасту развернуться, но лемовская Хари как-то отталкивает. Понимаю, что Кельвин прибыл на Солярис психологически больным человеком, и, видимо, ему образ Хари был симпотичен. У меня же постоянно возникало желание помыть руки — всё какое-то там нездоровое, ощущаешь себя как в сумасшедшем доме.

(А? Что? Как ты мог так о Хари?!! Да вот представьте себе — Хари суккуб, и ничто иное, и то, что она не сосёт кровь или жизнь, но, наоборот, очеловечивается — ну, не каждый же раз дверь вышибать — сути дела не меняет. Архетипический образ у неё — суккуб. Думаете, Лем этого не понимал?)

Абсолютно, полностью согласен с центральным, на мой взгляд, тезисом Лема, что «Не ищем мы никого, кроме людей. Не нужно нам других миров. Нам нужно зеркало». Эти слова — пафос и квинтэссенция всего романа. Кто согласен — ещё может читать Солярис, кто не согласен — пусть дальше и не читает.

4. Если всё-таки, не стоит множить сущностей сверх необходимости, то у Кельвина — банальная невротическая (невротически-маниакальная) любовь, вытесненная в подсознание. Вот, казалось бы, всё забыл, всё преодолел, и тут океан предоставляет фантастическую возможность — воплощённый в материи невроз и что с ним делать. А ничего. Бежать. Что и происходит. И никакого другого смысла нет в «Солярисе».

Если «Гарри Поттер» — о смерти и дружбе, «Властелин Колец» — о власти и искушении, «Князь Света» — о выборе и ответственности, «Сказки роботов» — о бесплодных и бессмысленных желаниях, то «Солярис» — о подавленном неврозе.

5. ИМХО, кстати говоря, но, учитывая что Солярис оказал неизгладимое влияние на НФ, не приходится удивляться, что современная НФ, НФ 21 века находится в ощутимом кризисе, ибо Лем показал реальный облик иноплатентного сознания — абсолютно чуждый и столь же отталкивающий, пугающий. Совершенно непонятно, что с ним делать, как вообще выйти на контакт и что потенциально может дать этот контакт. Самым здоровым решением представляется вызвать Ордо Еретикус или Звезду Смерти и расхерачить эту планету и этот океан к «такой-то матери»... Но! НФ на то и НФ, а не космоотпера или «Ваха», чтобы херачить всех, кого мы не понимаем. Значит, нужно разумное решение — объяснение, что делать в такой ситуации. А его нет. Результат — налицо.

Ты хочешь зеркала? Получи! Оно омерзительно!

Ну и как «Солярису» можно поставить меньше десяти по десятибальной шкале? Вопрос риторический. Честно говоря, от прочтения меня удерживал стереотип, что эта какая-то старая, неинтересная фантастика про «коммунистов в космосе», поднимающая вопросы социализма (будто в этом есть что-то плохое). И как же я ошибался в итоге! Социализма здесь нет, но есть другое, гораздо круче.

Да простят меня поклонники Тарковского и Лема, но всю дорогу меня преследовало чувство, будто я подглядываю за героем из «дед спейс», атмосфера очень схожая, а некоторые моменты (да чего уж, их много) прямо-таки жуткие (так получалось, что читал по ночам, в полной темноте, и порой становилось действительно неестественно жутко). Или, может быть, виной тому лишь мое восприятие, но в первую очередь я увидел в этом произведении именно элементы хоррора. Каждый видит лишь то, что хочет, разумеется. Любовные линии, дожив до тридцатника, я считаю одними из самых скучных и ненужных в романистике, и читаю их позевывая, как бы глубоко и искренне они не были поданы, ну не идет. Здесь, в принципе, нам не показали любовь как таковую, скорее разбор чувств и эмоций, такой же научный, как и ссылки из какой-нибудь подшивки по соляристике, так что, никаких претензий.

Язык безупречный, может быть, это заслуга перевода. Динамика очень неторопливая, но интригующая, заскучал только в паре мест, но в целом было дико интересно, чем же все закончится (я до последнего не знал, каков будет итог, фильм смотрел давно, все забылось). Лем очень многогранен, несмотря на то, что «солярис» и «непобедимый» имеют точки соприкосновения, это абсолютно разные миры, написанные одним человеком. Очень разные, и для того, чтобы уметь так разнообразить написанную картину, как я уже утверждал, нужен настоящий, неподдельный талант. Что тут скажешь, наверное именно поэтому Станислава и считают классиком, и по праву, есть за что.

Рекомендовано каждому, кто любит и ценит жанр научной фантастики, это хрестоматийная литература, основы жанра, глубокие и вдумчивые, как волны соляриса. Хороших вам книг, ребята, эта — одна из них.

Среди любителей фантастики сложно найти такого, кто ни разу не слышал о «Солярисе». Признаюсь, я непозволительно долго откладывал знакомство с этим произведением, опасался эффекта завышенных ожиданий, обилия сухих научных выкладок и заявленной сложности философской концепции. Перешагнуть через эти преграды меня сподвигла американская экранизация, осознавая, что фильм скорее всего снят «по мотивам» и далёк от оригинала, я всё же почувствовал, что это моё, та атмосфера, которая привлекает меня в художественных произведениях — непостижимая загадочность, драматизм, доходящий до надрыва и общее ощущение тотальной фрустрации и безысходности. Сразу скажу, что знакомство с «Солярисом» оправдало надежды и даже более того, книга безусловно на порядок сильнее фильма, который я также воспринял положительно, но на экране сложно передать всю гамму чувств и эмоций персонажей, а за деревьями переживаний героев создатели фильма не разглядели леса — столкновения человека с неведомым, с собой.

Поначалу чересчур подробное описание технических моментов, сопровождавших прибытие главного героя на Солярис, всколыхнуло в душе старые опасения, но с первых же шагов Кельвина на исследовательской станции сюжет захватил и держал в напряжении до финала. Это при том, что роман никак не назовёшь динамичным — обилие пространных наукообразных экскурсов в соляристику, постоянные диалоги, размышления, сомнения, догадки, совещания центральных персонажей, общее ощущение камерности сцены. Однако на этом фоне автору блестяще удалось проявить свое литературное дарование. С самого начала оформляется крепкая интрига — хаос и беспорядок на Станции, странное поведение её единственных обитателей — кибернетика Снаута и доктора Страториуса, самоубийство доктора Гибаряна, случившееся за несколько часов до прибытия Криса. И на этом фоне — безбрежный, предположительно разумный Океан, реальный вызов человечеству, безуспешно пытающемуся проникнуть в его тайны на протяжении последнего столетия.

В процессе чтения ряда эпизодов меня не покидало ощущение почти что осязаемого Присутствия, тревожности и беспокойства, хотя к числу параноиков я не отношусь. Всё это прямое следствие умения автора несколькими уверенными штрихами, незаметными с первого взгляда деталями создавать желаемую атмосферу. Меня поразило насколько профессионально писатель работает с цветом, здесь это очень важный и часто встречающийся элемент декора. Цветовую гамму определяет астрономическое положение Соляриса, зажатого между красным и голубым солнцами. Описания Океана достойны кисти Айвазовского, если бы тот внезапно воспринял фантасмагорическое виденье Дали, порой действительно кажется, что вместо пера автор использует кисть художника. Пребывающая в постоянном движении багрово-розовая плоть океана с редкими точками суши сталкивается с рыжей зарей и голубым закатом, все это великолепие проникает в иллюминаторы Станции — игра света, красок и теней на фоне которой развивается драма.

Психологическая подоплека действий главного героя раскрыта экспрессивно, ярко, с подлинным чувством. Душевные терзания и боль Кельвина заставляют читателя сопереживать, захлестывая волнами эмоций, автор постепенно подводит нас к шквалу кульминации. Скелеты, таящиеся в шкафах Снаута и Сарториуса, так и останутся загадкой, это верное решение, желающие могут строить самостоятельные предположения, исходя из некоторых проскальзывающих в тексте деталей, но истории Криса здесь больше чем достаточно. Пространные наукообразные экскурсы, складывающиеся из выдержек из отчетов и монографий предыдущих исследователей Соляриса, не выглядят лишним элементом, напротив добавляют роману дополнительный смысл — люди, пытающиеся привычными методами исследовать и классифицировать явления, повинующиеся совершенно иной логике и подчас физическим законам, терпят одно поражение за другим, здесь порой заметна тонкая ирония автора, его проницательная улыбка, скрывающаяся за стеклами очков.

На мой взгляд, роман еще долго не утратит своей актуальности и привлекательности, сознание отказывается цепляться за имеющиеся в тексте анахронизмы, типа наличия в далёком будущем бумажных книг, калькуляторов и плёночных магнитофонов с бобинными катушками. Автор постоянно подбрасывает нам интересные психологические головоломки, заставляя искать способ, как отличить реальность от бреда, погружая в пугающие сны, которые происходят то ли в грёзах, то ли наяву. Однако главная загадка, которая интересует одновременно автора и читателя — проблема Контакта двух принципиально разных форм разума, что такое Солярис, чего он хочет, а может быть правы те, кто считает его лишь причудливым природным явлением — здесь возможны сотни разных теорий и вывод, к которому в итоге склоняются герои — это отнюдь не истина в последней инстанции, но лишь одна из множества гипотез, пускай и самая новая. Кто-то будет искать в Солярисе бога, кто-то видеть неразумное дитя, но главное что каждый видит в нем что-то свое.

Если долго вглядываться в бездну, то стоит опасаться и обратного эффекта, об этом предупреждал ещё Ф. Ницше. Кто больше стремится к Контакту — люди, разбежавшиеся по Галактике подобно муравьям или обреченное на вечное одиночество гигантское существо, которое изначально обречено на отсутствие любви, дружбы, понимания. Кому на самом деле приходится тяжелее — Кельвину, погружающемуся в темные пучины рефлексий или же Солярису, который, если он на самом деле разумен, никогда не сможет самостоятельно пережить подобный опыт, со всеми его позитивными и негативными последствиями. Роман являет собой блестящий образец философской фантастики, который оставляет существенный след в сознании читателя, ко всему прочему это еще и своего рода ментальный тренажер — в процессе чтения я много раз пытался дистанцироваться от антропоцентризма, чтобы, возможно, по-своему понять Солярис, но подобно его многочисленным исследователям постоянно терпел неудачу. Да и невозможно, наверное, до конца отринуть человеческую природу, по крайней мере пока человек остается привязан к своей физической оболочке, а нужно ли это вообще, здесь каждый должен спросить у себя.

Эта книга для любителей поиска глубокого смысла. Которого обычно нет.

Я выбрал эту книгу, что бы прочитать хорошую научную фантастику, а не искать глубокий смысл, которого там нет. Поэтому рассматривать эту книгу буду с точки зрения фантастического произведения, а не философской саги. С точки зрения фантастики книга практически нулевая. Если бы герои не знали

Что добивает — это то что огромный кусок книги вообще можно выкинуть, без всяких потерь. Главы чудовища и мыслители (ровно четверть книги) не несут никакой нагрузки ни для сюжета, ни даже художественной ценности. Тупо описание океана и работ посвященных его изучению. Почему не описать тогда уж солнца соляриса, или физические характеристики планеты? Все равно смысла для сюжета никакого не будет, а книгу раздуть можно будет еще на сто страниц.

В общем в качестве фантастического произведения — идея хорошая, реализация очень плохая. Вместо романа можно было легко вложиться в рассказ, не скатываясь в жанр социальной драмы.

«Солярис», безусловно, одна из вершин мировой фантастики. Прежде всего, сама идея необычна для своего времени. В золотой век фантастики преобладали представления о принципиальной схожести путей развития в разных мирах. Ну, в крайнем случае, зелёные человечки, динозавры, разумные спруты и ракообразные. За год до «Соляриса» вышло «Сердце Змеи», программное произведение Ефремова, одного из гигантов золотого века. Там идея единства принципов доведена до логического конца. «Солярис» — своего рода ответ «Сердцу Змеи». Речь здесь даже не о разумной планете. В ходе дискуссий на станции проскальзывает фраза: как слон не может считаться гигантской клеткой, так и Солярис не может считаться гигантским мозгом. Это нечто такое, чему нет названия в человеческих языках.

После встречи с Солярисом начинается его исследование и попытка контакта. Для исследования избран, разумеется, чисто научный метод, то есть регулярные наблюдения, эксперименты и математическая обработка результатов. Проделана колоссальная работа, загублены десятки жизней, а результат близок к нулю. Что вполне естественно. Здесь достигнута та самая граница применения, которая существует у любого метода. Попытки разобраться строго научным методом в механизмах работы нашего собственного, человеческого сознания тоже не слишком успешны. Чем хуже сознание Соляриса, или что там у него вместо сознания? То есть, соляристика изначально направилась в тупик и вряд ли оттуда выберется.

Уже сама идея Соляриса даёт основание включить роман в золотой фонд фантастики. Но это не всё и даже не главное. Фантастика вообще и фантастика золотого века в особенности предпочитает иметь дело с человеком абстрактным, человеком-функцией. В «Эдеме» сам же Лем демонстративно превратил своих героев в символы определённых профессий. А «Солярис» — прежде всего исследование человеческого подсознания, выполненное на уровне настоящей большой литературы. Есть ли в научной фантастике история, подобная истории Кельвина и Хари? Мне не попадалась.

Безупречный «научный» роман о границах человеческого познания и о целях, которые ставит перед собой человечество в целом. Плюс чрезвычайно сложная теологическая проблематика. Плюс роскошные до барочности сюрреалистические картины «творений» Океана. Плюс нетривиальная любовная история, ставящая прямой вопрос о том, кого, в конце концов, мы любим — другого человека или своё отражение в другом человеке?

Всё в этом романе пребывает в динамическом равновесии и воздействует чрезвычайно сильно. Да, это литературный шедевр. Не только в рамках НФ, но и по любым возможным литературным критериям.

Забавно, что Андрей Тарковский счёл сложнейшую конструкцию «Солярис» «слишком примитивной» и с помошью Горенштейна нагромоздил на её месте кучу наивных реминисценций из плохо переваренного Достоевского. Ну да, не всем дано оценить реальный масштаб этого романа. Некоторые оказываются банально неготовы к встрече с Океаном.

Представь себе, что ты океан. Безграничный безмолвный и всё знающий. Живой и развивающийся. Ничего не дающий, но щедрый.

В далёком космосе, на далёкой планете есть Станция. Каждый из её обитателей-учёных, пытающихся контактировать с окружающим миром, имеет какую-то психологическую травму, тайну в прошлом. Психолог Крис Кельвин, обнаруживает “гостью” – давно погибшую жену Хари. Очень напомнила мне она Сильвию — героиню рассказа Филиппа Дика “На Земле слишком скучно”. Та же проблема с самоидентификацией, та же мольба и просьба вернуться и вера в то, что всё в порядке. И, конечно, вспомнил “Третью экспедицию” из “Марсианских хроник”. Боль из прошлого, только сильнее и неотступнее.

Представь, что ты мать. Планета, женщина, учитель. Желающая научить и передать опыт.

Все эти создания, фантомы, “гости” – суть учебные пособия, материалы для лепки. Солярис наблюдает за общением учёных с ними, как на уроке рисования. Ученик создаёт рисунок на чистом листе бумаги, потом учитель найдёт в оттенках, цветах и линиях смысл и поставит оценку. Можно смять лист, но всегда есть новый. И Солярис оценивает даже попытку уничтожить.

Представь, что ты маленький ребёнок. Открытый всему. Доверчивый и беззлобный. Почти Бог. Или еще не готовый им стать.

Часто бывает, что после прочтения очередной новомодной книги одобрительно цокаешь языком и выставляешь большой палец вверх в восхищении, и давишься словами и звуками, пересказывая краткое содержание другу-приятелю! И записываешь книгу в список самолучших, а автора производишь чуть ли не в мастерА. А потом проходит несколько лет, и оказывается, что и книга эта была у скороспелого «мастера» единственной приличной, и «мастер» уже сдулся давно как прохудившийся воздушный шарик, и просто отбывает «номер» и ваяет «нетленку», заполняя книжный рынок очередными томами литературной «попсы» и состригая купоны и прочую зелёную массу... И оказывается тогда, что стать калифом на час многие из молодых и рьяных способны, а вот перейти в МАСТЕРский разряд могут единицы. И что истинный твой список самых обожаемых книг и самых любимых Мастеров пополняется крайне медленно, штучно. И что нет б0льшего истинного удовольствия, чем взять в руки драгоценный старенький томик наизусть выученной книги и трепетно перелистывать его, лаская пальцами слегка пожелтевшие страницы и вчитываясь в Слово и в Мысль...

Вот о чём подумалось мне, когда я в очередной (какой уже по счёту раз?!! — не помню...) взял в библиотеке томик Станислава Лема, томик с повестью «Солярис»...

Так получилось, что «Солярис» я впервые прочёл уже будучи в достаточно взрослом состоянии, буквально перед службой в армии. Стаж мой читательский был к тому времени весьма и весьма солидный, а список прочитанных книг в жанре «научной фантастики» заполнял не единственную библиотечно-абонементскую книжечку. Со всеми вытекающими. И потому я считал себя почти «корифеем» science fiction и с некоторым снисходительным высокомерием (в котором сам себе конечно же не мог тогда признаться!) взял в руки томик «Солярис«а (хотя на тот момент уже страстно любил «Рассказы о пилоте Пирксе» и обожал «Непобедимый» и «Эдем»)...

И я пропал...Я потерялся... Я растворился в океане Соляриса, вся моя напускная наукообразность куда-то делась к чёртовой матери, и я впервые осознал тогда, что есть такие Вещи, которые могут быть «бездонно глубокими» и «необъятно широкими», и «недостижимо высокими», и что мне, молодому самонадеянному самоучке и сопляку, постигать и постигать всю мудрость и духовность содержащихся в романе «Солярис» мыслей...

Как мне кажется Солярис-океан, равно как и Солярис-планета, и Солярис-существо не так важен как объект для научного поиска и анализа, сколько как некая Сущность, выполняющая роль своеобразного «зеркала», в котором каждый может увидеть своё собственное истинное «лицо», увидеть самого себя «голеньким», неприкрытым никаким романтическим флёром или социальным ореолом. И масштабность и важность этой Сущности такова, что для этого «разоблачения» в общем-то вовсе не требуется фактически побывать на станции «Солярис» и заполучить своего «гостя». Для этого достаточно прочитать этот роман-откровение, роман-озарение, роман-катарсис, и попросту вглядеться в самоё себя, в глубины и тайники своего «Я»... И не убояться увиденного, потому что там — ТЫ САМ! Такой, какой есть...