Жан Лаборд «Прощай, полицейский!»
- Жанры/поджанры: Детектив (Полицейский детектив )
- Общие характеристики: Приключенческое | Социальное | Психологическое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Европа (Центральная Европа | Западная Европа ))
- Время действия: 20 век
- Сюжетные ходы: Путешествие к особой цели
- Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
- Возраст читателя: Для взрослых
В романе показана атмосфера коррупции и политиканства, превращение полиции в послушное орудие реакционных кругов капиталистических стран.
Входит в:
— журнал «Искатель 1979'4», 1979 г.
— журнал «Искатель 1979'5», 1979 г.
— антологию «Прощай, полицейский! Лифт на эшафот», 1987 г.
— журнал «Гротеск, №1, 1991», 1991 г.
— антологию «Прощай, полицейский! Смерть контрабандиста», 1992 г.
Награды и премии:
лауреат |
Премия критиков Mystère / Prix Mystère de la critique, 1975 // Французский роман |
Экранизации:
— «Прощай, полицейский» / «Adieu poulet» 1975, Франция, реж. Пьер Гранье-Дефер
- /языки:
- русский (5), болгарский (1)
- /тип:
- книги (3), периодика (3)
- /перевод:
- Н. Нолле (4)
Периодика:
Издания на иностранных языках:
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
igorgag, 26 сентября 2016 г.
Сознаюсь, обратиться к книге заставило сходство имени автора с именем шведского писателя Пера Валё. На самом деле товарищи жили в разных странах и даже придерживались разных творческих подходов.
В частности, в романе «Прощай, полицейский» чувствуется опыт журналистских расследований и юридическое образование. Главный герой комиссар полиции Жермен Вержа в каком-то смысле фигура не оригинальная. Это полицейский — «шериф», своего рода «Грязный Гарри», «Глеб Жеглов», если угодно. В борьбе с преступностью — гангстерами, бандитами, рэкетирами, в опасности этой борьбы он находит особое упоение.
Вместе с тем Вержа оказывается личностью довольно противоречивой. Это рыцарь без страха, но не без упрека. В чем-то он стал похож на тех, с кем борется. И причиной тому даже не вынужденный чересчур тесный контакт с различного рода правонарушителями, как несправедливость системы в целом. Подонки куда более грязные и опасные, чем рядовые сутенёры и налетчики, слишком часто оказываются не только не за решеткой, а более того — столпами общества.И находясь у руля государственных структур, они вовсе не заинтересованы в поощрении честных и принципиальных полицейских, в преумножении их числа, в распространении тех лучших полицейских практик, что на деле преследуют искоренение зла. И вот, более не надеясь на достойное вознаграждение своей беззаветной готовности жизнь, если надо, положить за торжество закона, Вержа изыскивает другие возможности для улучшения своего материального положения. Мягко говоря, не очень законные.
А продажных сильных мира сего Вержа зело не любит, и они отвечают ему тем же. В начале романа мы как раз застаём комиссара не только в момент его очередного шерифского подвига, но и накануне расследования его собственных прегрешений и грозящей ему за них посадки в тюрьму.
В 80-е этот роман был, вероятно, находкой для советского идеологического аппарата — настолько прогнившим показано в нём буржуазное общество. Сейчас, спустя более чем 40 лет после выхода романа в свет, понимаешь, что картина нарисована в общем-то трезво, без нагнетания, без истерики.
Наверно, и главная ценность романа в том, что сращивание мира официоза и истеблишмента с миром преступным показано со знанием дела. Книгу нельзя назвать особо психологической, не «Преступление и наказание», конечно, вместе с тем и эта сторона, психология персонажей, показана очень убедительно, мотивировки конкретны, детали точны.
Ближе к финалу сюжет приобретает даже некоторую напряженность. Хотя Валле страшно далек при этом от искусственного нагнетания всяких страстей и ужасов. «Прощай, полицейский» отнюдь не сенсационно-ударно-шокирующий боевик. И портит его, скорее, какой-то чересчур прилизанный финал. Помню, что в 70-е — 80-е на Западе очень любили триллеры-безнадёги. Там, как правило, торжествовало зло, демоническое и вездесущее, а главные герои обычно были обречены на поражение. Вот и тут до самого последнего абзаца я ожидал чего-то подобного. Но, как я уже сказал, концовка получилась на удивление благостная.