Раймон Руссель «Locus Solus»

Пре-сюрреалистический антироман Locus Solus Реймона Русселя представляет собой научно-фантастическую экскурсию по имению гениального ученого Марсьеля Кантреля, как-то пригласившего с десяток гостей засвидетельствовать любопытный научный эксперимент.

Отличная безумная книга! Знающие товарищи рассказали мне, что при сочинении Locus Solus Руссель преобразовывал по созвучию обычные французские словосочетания в абсурдные, а затем строил очередной эпизод на обнаружении в этом абсурде внутренней логики. Например, в «demoiselle`a pretendant» («девушка-претендент») он услышал «demoiselle a reitre en dents» («трамбовка рейтара из зубов») и сочинил вторую главу антиромана, где гости видят, как сложный механизм собирает из человеческих зубов мозаику с изображением рейтара в пещере. Удивившись, что это вообще такое, они получают от Кантреля подробнейшие объяснения, как устроен механизм, как он работает, зачем ученый вообще его сделал, откуда взялись зубы и что случилось с рейтаром, изображенным на картине.

В каждой главе гости Кантреля видят очень странную диковину и становятся очевидцами загадочных до бессмыслицы событий, затем ученый рассказывает о своих экспериментах и открытиях, приведших к существованию очередной удивительной конструкции. Зачастую внутри одной истории ему приходится рассказывать другую, чтобы в увиденном гостями не осталось ни малейшего темного места, из-за чего Locus Solus напоминает «1001 ночь». Никакой мистики в наблюдаемом абсурде нет – сплошь технологии, прирученные законы физики и биохимии, воплощенные в хитроумных механизмах. Ближе к финалу Кантрель в том же духе раскрывает секреты ярмарочных гадалок, в процессе гости наблюдают тот самый – опять очень странный, как такое в голову могло прийти! – эксперимент и, послушав постскриптумом историю харкающего кровавыми буквами петуха, уходят на обед.

С одной стороны, это текст, написанный против всех законов художественной литературы. В нем нет сюжета, персонажей, конфликта, СМЫСЛА. Каждая глава – независимое и не связанное с другими описание диковины. Обстановка утопическая: у Кантреля всё получается, все механизмы работают безупречно, ассистенты не совершают ошибок, все заказы ученого, какими бы мудреными они ни были, выполняются идеально, и у него неиссякаемые запасы денег, чтобы всё это оплачивать. В отдельных рассказах можно при желании найти какую-то суть, но нет, они лишь служат мотивацией происходящим странностям, а сами по себе незначительны. Поэтому читателю в Locus Solus остается только разводить руками в недоумении, как Винсенту Веге в «Криминальном чтиве», ведь повествование идет куда-то мимо него, а вместо истории приходится читать инструкцию к заводному трансглюкатору, работающему на кошачьей электроэнергии.

С другой стороны это текст-приключение, позволяющий отдохнуть от литературных конвенций. Я большой любитель необычного в художке, а в Locus Solus (от которого до сюрреализма всего один шаг – перестать объяснять очевидный абсурд) попросту нет ничего обыкновенного, причем Реймон Руссель не столько нарушает правила сочинения историй, сколько будто бы не в курсе их существования. Поэтому, пока автор увлеченно преобразует ослышки в картинки и обнажает их технологическую изнанку, читатель может с пользой провести время за перепроверкой своих представлений о границах и возможностях художественной прозы. Именно ради этого антироманы обычно и пишутся.

Locus Solus — роман написанный Раймоном Русселем ровно 100 лет назад, в 1914 году — удивительная книга, сложная и простая одновременно. И совершенно уникальная в своём роде. Автор значительно опередил своё время. Здесь и научная фантастика в духе Жюля Верна и Герберта Уэллса, доведённая до своего абсурдного состояния, и предвосхищение сюрреалистов и пост-модернистов, которые пришли значительно позже. Местами сложновато продираться через безумные фантазии автора и его главного героя — изобретателя Кантреля, но местами книга захватывает как остросюжетное чтиво в лучших своих проявлениях. Это одна из самых неоднозначных книг начала 20го века — ей сложно найти своё место на полке, но она явно имеет все права на это место.

Роман построен как своего рода экскурсия изобретателя Кантреля, который проводит своих гостей по своим владениям. Каждая глава посвящена одному из изобретений или, если угодно, аттракционов — ведь как их еще можно назвать, если здесь задействованы судьбы живых людей, будь то морские коньки, соревнующиеся на скорость или живые мертвецы, переживающие самые важные для них моменты жизни. Весь роман пронизан как иглами — вставными новеллами, которые объясняют и дополняют тот или иной эксперимент. Порой сами новеллы содержат в себе еще и другие новеллы — и так, как грибы на верёвочку, они нанизываются на нить основного повествования. Сам автор, как и его герой, остаются вне эмоциональной и моральной оценки происходящего. Хотя Кантрель порой и выступает в роли спасителя тех или иных героев, он скорее делает это из любви к науке, или, что в его случае вернее — искусству. Это наука, возведённая в ранг искусства. Холодного искусства, у которого нет плохого и хорошего, нет горячего и холодного — оно вне этих категорий, абсолютно недвойственно. Поэтому на страницах книги зачастую можно встретить достаточно жестокие сцены — чего стоит только момент, когда разбойники затаптывают до смерти маленькую девочку. Или безумный отец, убивающий невесту своего сына, в которую также был влюблён, а потом насилующий её.

Кантрель собирает эти истории, и героев этих историй, препарирует и то и другое — для него они лишь почва для работы, подсобный материал. Из зубов своих пациентов он выкладывает мозаику, а сами трупы людей оживляет и заставляет играть сценки... Как далёкий от понимания бог — режиссёр только ему одному понятного театра со своими законами, превратностями сюжета и какой-то неизвестной целью.

Каким же безумным казался современникам Раймон Руссель? Большинство людей воспринимали его как сумасшедшего — богатого и сумасбродного, который тратил деньги на никому непонятные вещи, в том числе на издание своих никому не понятных произведений. Впрочем, сюрреалисты восприняли Русселя как своего, причём как совершенно непревзойдённого гения. Но он высокомерно отмахивался от них и отказался вступить в их ряды — для него это было пустое. Постановку «Locus Solus» в театре сюрреалисты посещали без пропусков — все дни подряд, пока она шла. А потом его приняли за своего и структуралисты, и постмодернисты. Но Раймон Руссель всегда стоял особняком, и будь он жив, он бы до сих пор отнекивался от какой-либо принадлежности к той или иной школе. Как и должен был бы поступать настоящий гений. По своему безумный. И непревзойдённый в своей гениальности.