Генри Лайон Олди «Я возьму сам»

Неминуемая, казалось бы, смерть главного героя, сполна вкусившего жизни поэта Аль-Мутанабби, по воле случая обернулась новой жизнью, столь непохожей на прежнюю. И завертелась сюжетная круговерть…

«Я возьму сам» — первая и пока единственная среди прочитанных у Олди книг, где за столь высокую оценку нужно благодарить не стиль и не магию слова. На нужный лад настраивает само название. Связанная с ним идея — это одновременно и главная движущая сила повествования.

Продираясь сквозь податливую реальность, испытывая бездны человеческих пороков, играя с судьбой и побеждая ее, герой остается самим собой. Что толку от успеха, если он предопределен, если удача вначале – отражение боли в конце? Сопереживать – хочется! Хочется рваться на волю, но раз за разом иллюзии освобождения от фарра разбиваются на куски. Ради того, чтобы вернуть привычный ход вещей, необходимо бороться с самими принципами мира. И вот освобождение приходит, но не иллюзорно ли и оно? Эмоциональное напряжение все растет…

Говорить о стиле кажется лишним. Разумеется, он хорош, все многочисленные касыды приходятся к месту. Не мешают изложению и завитушки восточных излишеств. Но суть не в них, и будь тема романа другой, я и не обратил бы на них внимания.

Мелкие шероховатости книге можно простить ради идеи. Детали повествования, как бы ни были они хороши, со временем забываются, а лента поисков, метаний и порывов остается в памяти. Я знаю — он возьмет сам. У него это получится и без костылей фантазии авторов.

А книга-то, оказывается, ничуть не слабее, чем гораздо более популярная у читателя вторая часть Кабирского цикла — «Путь меча».

Первое, что бросается в глаза при чтении — это несколько непривычное, «рубленное», построение фраз авторами. И при этом всегда очень точный подбор самого нужного в данный момент слова. Такое сочетание оказывается прямо магическим — читать такой текст просто приятно. А потом понимаешь, что авторы не подвели и в остальном: снова необычный, оригинальный замысел с чуть ли не детективными элементами, снова одновременно серьезно, умно и... очень увлекательно, снова полное ощущение реальности происходящего — ни одной фальшивой нотки в тексте.

И снова то, что в меньшей мере удалось Олди — это эмоциональная сторона романа. Он великолепен, если оценивать его только умом. И достаточно зауряден, если оценивать его только сердцем. Восторгаться главным героем — сколько угодно, переживать за него — да с какой стати? Аль Мутанабби бесспорно симпатичен читателю, как, впрочем, и его друзья, но в сердце, увы, не западает...

Книга, несомненно, для читателя с очень обширным интеллектуальным багажом. Мне повезло — пять лет изучал историю и мифологию арабского мира.

Очень много сложных аналоги и анаграмм. занимательных отсылок и примечаний. поразительно описывается реальная жизнь реального средневекового поэта Аль-Мутанабби, и поразительно его нереальная, мифическая жизнь в устах народа. Рекомендую ознакомиться с творчеством вышеуказанного героя, не пожалеете.

По большому счёту, кроме не всегда аутентичных вариаций Аладдина, я не помню других восточных сказок, и кроме пары строк Омара Хайяма с другими восточными мудрецами не сталкивалась. И, тем не менее, Восточные сказки и Восточная мудрость – для меня всегда были чем-то незыблемым. Авторитетным. Нечто таким, с чем никогда не встречался, но точно знаешь, какими оно должно быть.

Вот именно таким.

Витиеватая и изящная, волшебная и правдивая, атмосферная и мистическая книга.

Самая поэтичная вещь, которую я когда-либо читала.

И я ещё никогда так долго не колебалась, какую выставлять оценку. Сомневалась между двумя высшими. В итоге не ставлю десятку лишь за небольшой обман в ожиданиях: первые две части цикла были о разумном оружии, и от третьей я ждала его (оружия) предыстории. Ведь художественный цикл должен быть объединён идеей?

(Отдельное спасибо за Магрибинца, явившегося к Ала-ад-Дину, и за Айвана ибн-Сасана.)

Притча, длиною в роман...

Как часто в Олди, витиевато, напыщенно, пафосно... Это касается и текста, и идеи. Да, прописанный арабский мир, да, как-бы восточная поэзия, да, есть и от фэнтези дэвы, мгновенные перемещения, жизнь вспять и параллельно... И глубокая, глубокая философия..., очень глубокая...

Настроение востока обвалакивает настолько, что ощущаешь себя падишахом. Кстати, советую читать эту книгу, лежа в халате на широком диване, с кальяном и зеленым чаем. Такой набор ощущений!

Осторожно: вопреки аннотациям, ни к какому «циклу» этот роман не относится.

Это просто очень хорошая, достоверная и поэтичная сказка на арабскую тему.

Роман гораздо глубже и интереснее, чем «Путь меча».

По-моему, лучшая книга из всего Кабирского цикла. Главное достоинство этого романа я точно передать словами не смогу, но попытаюсь — мир, изображённый Г. Л. Олди на удивление реалистичен, в него веришь, вернее, хочешь верить. Достигается это сотнями мелочей, без которых, на первый взгляд, можно и обойтись без вреда для повествование, но именно они и составляют весь «смак».

Слово способно быть равным противником мечу, оно обладает не меньшей властью, хотя бы потому что именно оно было in principio. Поэзия, противостоящая смерти и разрушению, способная сокрушить все преграды — главный герой этого романа. Но не стоит забывать и Абу-т-Тайиба Ахмада ибн аль-Хусейна, известного как аль-Мутанабби. Он идеальный заглавный персонаж для этого произведения — поэт, при жизни не расстававшийся с мечом, и, как видно из книги, горбатого могила исправила далеко не сразу. Борьба двух начал в нём передана филигранно, чего и стоило ожидать.

Однако, не обошлось и без недостатков — совершенно не нужна линия про дэвов, в независимости от того, является ли это стёбом над Валентиновым.

До чего же на водку-то похоже, прости, Господи. На хорошую водку, что и делается и пьётся — и с душой и для души. Надысь, вот, откушали на двоих «Дикую утку», прямехонько из морозилки. Чистая — аки слеза, густая — аки масло, стопки — моментально инеем покрываются («...запотетая рюмочка водочки...»). Ни запахом, ни вкусом — ни малейшего касательства до спирта: чуть сладковатая талая влага небесных ледников, солнцем томленая. Зато по мозгам проходится — как положено, просто-таки любо-дорого.

Вот и эта книжка — почти «один в один», из той же оперы. Чистая психоделика, почти что изменённое состояние сознания, логика — отдыхает («...этот череп — тюрьма для бродяги ума, из углов — насмехается пыльная тьма...»). Форма — витиевата, даже — изысканна местами, но по мозгам проходится — любо-дорого. Ежели не беречься, то проскальзывать в транс (нырнул — вынырнул) — никакого труда не составляет, почто естественно, без напряга.

Посему настойчивое повторение, почти рефреном от отзыва к отзыву, «поэма», «поэзия» — это все от лукавого, следствие болезненной склонности к изящности фразеологии. А рубайятки — они к месту, да, конечно же, но... — исключительно аки изюм в булочке: подчеркивает, оттеняет, придаёт. Но сама булочка — она не виноград сушеный, нет, она — из теста. На дрожжах

Безусловно написано красиво, но сложно для восприятия. Очень много слов знакомых разве что востоковедам. А по сути, на протяжении всей книги перетирают одну и ту же мысль, выраженную, к тому же, в названии.

Сюжет, кстати, чем то напомнил «Град обреченный» Стругацких, только значительно урезанный вариант. Возможно именно из-за этого подсознательного сравнивания двух книг, такая заниженная оценка... не дотянули до классиков.

Человек сам творец своей судьбы — основной мотив действий ГГ. ГГ постоянно борется с навязанной для него жизнью. Отличная книга. Постоянные вкрапления стихов только повышают интерес к произведению. Книга не просто увлекательное чтиво, но и имеет в своей основе глубокий философский элемент. Такой и должна быть хорошая литература.

Книга мне бы понравилась.... если бы не так сильно раздражал главный герой... он не показался мне живым. Таких людей не бывает.

А ведь такое у Олди я уже читал в их фэнтезийном цикле. Есть некое традиционное феодальное общество с королями, рыцарскими орденами и простыми крестьянами. Но оно каким-то чудом управляется вполне современной администрацией. А местами — сверхсовременной. Магия, не иначе. Третий том кабирского цикла — то же самое. Еще более традиционное общество с арабским колоритом, но именно что идеально работоспособное. Никаких халифов на час. Никаких смут и войн династий. Слова «радость и повиновение», которыми отвечают на приказ, — это не просто устоявшаяся с годами формула ответа. Подчиненный действительно испытывает радость, когда слышит приказ. «Слово владыки, отмеченного благодатью Огня Небесного — закон». И так во всем. Уже тот единственный факт, что убийцу зарезанного по ошибке шахского посланника сами же разбойники сдают судье, говорит о многом. Какое-то очень мощное колдунство, которое изо всех сил обслуживает идею святости верховной власти.

Плохая новость для главного героя: обслуживание святости верховной власти оставляет мало свободы даже верховному правителю. Принято считать, что в восточных деспотиях единственным свободным человеком был самодержец на вершине власти. В нарисованной авторами картине мира нет даже этого единственного. Все твои желания положено удовлетворять, но главному герою от такой жизни становится скучно. До смерти скучно. От скуки он начинает дурковать. Причем делает это с размахом восточного деспота. В итоге получается книга, которая отвечает на вопрос: «Как можно сломать систему, если система сама согласна ломаться под все хотелки своего пользователя?» После долгого путешествия по лабиринту сюжета авторы ответят на этот вопрос.

ИМХО из всего кабирского цикла третий том получился самым слабым. Это при том, что второй том был просто великолепен: «Дайте им умереть» — это вторая из двух книг Олди, которую я люблю перечитывать. Быть может второй том очень сильно поднял планку, и я просто обманулся в своих ожиданиях? Все может быть.

Красивая притча в восточном стиле о том, что самое ценное для человека — не щедрый подарок, а нечто, завоеванное или заработанное своими руками.

Очень сложно читается. Но язык специфический, чем-то напоминает Шах-наме, особенно сказание о Рустаме. Только образная система разительно отличается от традиционной арабской литературы — такие качества, как ярко выраженная самостоятельность и полное отсутствие фатализма, нетипичны для нее. Сложность чтения с лихвой окупают стихи. Даже не знаю, с чем сравнить. Какая-то странная смесь арабской поэзии, ритмики восточной Азии и образной системы европейской поэзии. Однако, эмоционально роман явно не дотягивает до уровня «Пути мечей».