Далия Трускиновская «Персидский джид»

Хороший исторический детектив. Финал правда намекает на продолжение, но автор пока видно не решается или еще историю не подобрал.

В отличии от предыдущих произведений цикла здесь вполне прослеживается детективная линия. Историческая составляющая опять на высоте. Здесь нет побочных персонажей в виде жены Аксентьева и ее подруги, она только упоминается, практически нет зазорных девок и конюхи сведены только к Данилу и Богдашу. Есть только загадка и не одна и попытки ее разгадать. Автор достаточно долго и умело подогревает интерес и разгадка далеко не так проста как можно было подумать изначально.

Повеселила сцена с мешком гречи. Замечательная сцена в оружейной лавке — чего явно не ожидаешь от автора женщины. Очень много интересных исторических элементов, и ранее неизвестных слов, особенно из одежды — ичетыги, например.

В общем советую всем кто любит хорошую историю обрамленную в красивый исторический антураж.

Я спущусь на Невский, сверну на Арбат, посижу у Сорбонны, вдохну аромат, и пока ещё всё это есть, я здесь выпью кофе (Зоя Ященко & Белая Гвардия)

Улочки московские: Спасские, Петровские

Я люблю вас, улочки, улочки-шкатулочки

Улочки московские: Вешня-Вешняковские

Я люблю вас, улочки, улочки мои

Улочки московские: Спасские, Петровские

Звонкие Кузьминские, бойкие Люблинские

Шпанские Таганские, милые Мещанские

Улочки-шкатулочки, девочки мои (Любэ)

Вот так вот тихой сапой добрался и до четвёртой книги цикла. Эти книги Далии Трускиновской обладают занятной особенностью — вроде как и не наполнены неимоверными и чрезвычайными событиями, вроде как совсем простой без литературных наворотов стиль повествования, вроде как не слишком изящные герои и персонажи, вроде как нет в них какой-то чертовщинки и изюминки… А вот поди ж ты, запоминаются и пусть не сразу, но непременно вызывают желание вернутся в этот мир Москвы второй половины XVII столетия и вновь, в который уже раз пошастать вместе с главными героями цикла государевыми конюхами да с ярыжкой земского приказа по дворам и улицам московским, покрутиться вместе с ними по торжищам и церквям, разгадывая новые тайны жизни и смерти.

На этот раз мы погружаемся в историю сыска, учинённого по факту пропажи младенца из дома родовитого московского боярина. И затем по мере производства сыска всё больше погружаемся в реалии того времени, начинаем жить заботами людей, а заодно и вспоминаем историю появления на Руси медных денег и связанные с этим событием происшествия. Ну и заодно погружаемся в мир московских подземелий и тайных ходов и казематов.

В общем, в очередной (четвёртый) раз ныряю в этот странный мир, вышедший из под пера Далии Трускиновской. И просто уверен, что непременно пойду и дальше…

Май 1658 года. В Кремле на подворье боярина Троекурова пропал трёхлетний наследник Илюшенька, из темницы в Казани произошёл дерзкий побег заключённых, а Москва в большом количестве наводнилась фальшивой медной мелочью. Все эти события незримо связаны. К расследованию пропажи наследника Троекурова приступают подьячий Деревнин и ярыга Аксентьев из Земского приказа, а государевы конюхи попытаются разобраться с появлением фальшивых денег по поручению дьяка Приказа тайных дел Башмакова. Следы обоих преступлений ведут в подземелья Кремля.

Очень похоже на то, что роман оказался последним в цикле про приключения отважных конюхов и недотёпистого, но вызывающего симпатию ярыжки. Все достоинства предыдущих книг остались и в этой — сложный по схеме сюжет, персонажи, каждый из которых способен задеть струнку читательского интереса, мягкий и очень к месту юмор, удачное время действия (всё же времена Алексея Михайловича довольно редко используются детективщиками для плетения своих сюжетов). Все книги проглатываются одна за одной с неослабевающим интересом и немного грустно от того, что внятного финала у цикла так и не появилось, а планов на продолжения у автора, похоже, не возникло. Впрочем, одно можно предполагать достаточно надёжно — с конюхом Данилкой всё будет хорошо и лет через десять у него родится сын, который впишет своё имя в Историю Отечества большими буквами. А потомкам и современникам он будет известен как «мин херц», «Светлейший» и даже «счастья баловень безродный, полудержавный властелин».

Попробую в дальнейшем прочитать как-нибудь прилегающие романы.