Аркадий и Борис Стругацкие «Волны гасят ветер»

Финал. Закат. Катарсис.

Последняя и пожалуй самая важная книга Мира полдня.

Где авторы расставляют точки над i. Пожалуй не надо даже Белого Ферзя в Островной Империи, который бы услышал что его мир невозможен, значит он живёт в выдуманном кем-то мире. Тьфу на меня, надо конечно. Если бы не смерть Аркадия, книга без сомнения была бы написана и была бы настоящим чудом. Но жизнь не имеет сослагательных. Волны гасят ветер финалом этой удивительной истории.

И снова есть Надежда. И снова есть цель. У Людей мира полдня есть цель, жить и становиться лучше. Им досталась замечательная жизнь. И они могут применить себя. Работая, любя, и даже прогрессорствуя на «отстающих планетах». А могут начать исследовать четвертую, пятую, шестую сигнальные системы.

С точки зрения логики эта книга самая неудачная. Слишком многое в ней не бьётся. И это немного отвлекает от «вскрывания слоев». А слоев тут наложено поболее чем в Обитаемом острове. Авторам наверное было сложно. Их мир 1984 года стремительно менялся. Древние старики начали гонку на лафетах. Впереди маячила гласность и перестройка. Учителя не могли не предвосхищать. В воздухе тогда уже пахло. И это прорывалось. И в литературе и даже в кино. Но Учителя справились. Справились настолько хорошо, что неволей начинаешь искать среди своих друзей и знакомых Люденов. Справились настолько хорошо, что сегодня книжка Учителей в руках постороннего человека это маячок «свой-чужой». Увидел книгу и можно даже не интересоваться как человек относится к войне и миру.

Справились настолько хорошо, что их читают и перечитывают.

Гениальная история мира полдня. Начавшаяся с Быкова, Дауге и Юрковского в броске на Венеру, неожиданно обернувшаяся социальной глубиной в попытке к бегству и впервые задавшая вопросы в Далёкой радуге. Пройдя путь озорного света в Полдне и тяжёлой наркоты в Хищных вещах, одуряющей пропаганды в Острове. Это был хороший путь. Людены «улетели». Лучшие или нет? Тоскливый вопрос. Не буду отвечать на него в ЭТОТ раз. Волны становятся на полку, а рука уже снова тянется к Стране Багровых Туч. Пора вскрывать новые слои.

10 из 10.

Поставлю ли на полку? Уже стоит на самом почетном месте.

Конец 1985 года, у нас маленький ребенок, надо вкалывать как на работе, так и после нее (руководство дало шанс заработать молодым специалистам-инженерам — сколачивать ящики для продукции после основной работы).

Но для Стругацких я таки находил время :)

Помня про «Жука» и ЗМЛДС — новую книгу (в виде публикации в журнале Знание-Сила») я начал читать с предвкушением чего-то великого.

Но это опять был все тот же «Жук», только без части «Отчет Абалкина про Надежду».

Очень скоро я почувствовал, что немного уже перерос самих АБС — как-то очень предсказуемым стало развитие сюжета (особенно удивил нравоучительный момент с описанием реакции обывателей на странные биоформы — ну, как-то слишком дидактично для авторов такого уровня)

А далее сюжет самым явным образом свернул на протоптанную уже многими фантастами дорожку — превращение человека в сверхчеловека (в данном случае это стало понятно задолго до финала)

Благо я тогда еще помнил прочитанный ранее рассказ о том, как персонаж «К» превратился в своего рода куколку (подробностей, увы уже не помню) и главный герой обсуждал с другим персонажем эту метаморфозу. А на утро они встретили этого «К» на кухне дома живым и здоровым, успокоились и ушли. А «К» после этого вышел на крыльцо и улетел в небо. Как бабочка. (если кто помнит автора и название рассказа — подскажите, плиз — гугл — пасс).

Обновлено: это рассказ Рэя Брэдбери «Превращение» (Chrysalis) 1946 года, спасибо за присланную по почте подсказку!

И в свете воспоминаний этого рассказа — сюжет Стругацких стал явно выглядеть вторичным.

(напомню — это конец 1985, начало 1986, с зарубежной фантастикой мы были знакомы слабо и даже про «Дюну» с ее Квизатц Хадерахом знали только благодаря невнятной рецензии Севера Гансовского в журнале ТМ в забытом уже 1966 году :)

Ну а потом пошли разные публикации и «Миры» — там и «Конец детства» был и все прочее — на всю ту же тему :)

(ах -да, мы еще слышали тогда про Супермена, благодаря книгам Кукаркина (это был величайший просветитель нашего времени :)

Ну ладно — но я таки ждал от АБС эффектного финала: рассказа о том, чем собственно, собираются заняться людены — разрушать города или строить дворцы.

Ну или про их занятия астроинженерной деятельностью (составлять рисунки из звезд, как у Кларка, или тушить галактики, как в ранней версии «Возвращения» у самих же Стругацких :)

Но — увы, ничего подобного дальше не было, кроме стона обывателей на тему «все пропало Шеф, гипс снимают, людены улетают» :)

Хотя особой трагедии не произошло, так как мораль сия известна еще со времен Гете и его Фауста: «Были демоны, — мы этого не отрицаем. Но они самоликвидировались».

Все, можно спокойно жить дальше, осваивать космос и заниматься прогрессорством на других планетах — Quae sunt Caesaris Caesari et quae sunt Dei Deo!

Откуда столько шума по этому поводу — непонятно :)

Но! Есть тут одна вещь, от которой и сейчас мороз по коже — это «синдром пингвина». Вернее не он сам — а то, что было написано после него:

Мороз — от того, что я сам однажды видел такой сон, где-то в 1974 — полностью и точно соответствующий приведенному выше описанию. При этом было полное ощущение реальности происходящего (не как во сне)

Потом, уже во времена интернета, выяснилось, что не я один видел именно такой сон. Похоже, тут кто-то из АБС описал однажды пережитое им.

Да и весь сюжет, скорее всего, «танцует от этой печки».

И именно этот, единственный, абзац делает эту книгу уникальной...

Вообще одна из самых «глубоких» вещей АБС. Из-за подобных вещей я согласен с теми, кто хотел бы включать фантастику в список классики.

Идея вертикального прогресса, интенсивного развития человека — в принципе, на мой взгляд, она не столь фантастична. Взять к примеру т.н. «признанных гениев» в разных областях. Они часто тоже далеко и навсегда ушли от обычного человека (конечно, исключительно в плане творческих способностей), но никто же из этого не делает трагедии? Поэтому мне не ясно, почему тут многие комменты да и сами АВС из того факта, что к вертикальному прогрессу способны не только лишь все, делают какой-то конец света и закат цивилизации? ну да, прогрессирующие уходят и уходят навсегда, но их как всегда мало, поэтому демотивирующего фактора для остающихся особей нет, а если присмотреться, то и вовсе наоборот, есть стимул пытаться развиваться, пытаться приблизиться к ушедшим, и в конечном итоге попытаться прищемить им, извиняюсь, яйцы... Прекрасно понятен и логичен тот факт, что продукт вертикального прогресса лишь в какой-то ничтожной степени будет интересоваться людскими делами. Ничего удивительного. Бабочки вряд ли интересуются делишками гусениц и прочих имаго, хотя вроде изначально один набор генов? Так и в случае с АВС можно без ограничения общности считать, что прогрессирующие — это бабочки человеческого вида. Наша задача (остающихся и отстающих) пытаться идти им в след, пытаться что-то у них подсмотреть, украсть, перенять себе во благо. Нормальная обычная жизнь, что не так-то???

п.с. глубина этой книги в ее идее вертикального прогресса (пусть даже она и подсмотрена у какого-нить кларка), а остальное собственно рефлексия АВС (мне по прочтению показалось, что им неприятен факт возможного расслоения человечества).

Полный бред. Бред от начала и до конца. Особенно, если внимательно прочитать введение и прислушаться к словам самого Каммерера. Тогда станет ясно, что все документы он подтасовал, исходя из своих интересов. А то, что в мемуаре Максима Каммерера нет ни слова правды, предположить необходимо. Ведь он настоящий не Ученик, а выученник Сикорски. Отрекся от самого святого в «Мире Полудня», от имени Учителя. Настоящий особист. Но с этого и начинается провал в логике непонятности и двусмысленности происходящего. В повести «Жук в муравейнике» Сикорски говорит:«...если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами...». Молодцы, молодцы. Посмеялись над: ЧК, НКВД, КГБ — всех «душителей Свободы» сравнили со средневековой инквизицией. Но есть такое крылатое выражение:«У чекиста должна быть холодная голова, горячее сердце и чистые руки». Это очень диалектичное высказывание. Каждое качество необходимо дополнять другим, а по отдельности они бесполезны или, даже, вредны. Очень умным человеком должен быть чекист. А Каммерер продолжает готовиться к промышленному производству святой воды. И такие дерзкие поползновения уже в третьей книге трилогии. Все ищут замаскированных инопланетян и никто до сих пор не заметил, что Максим Каммерер — это пень с ушами? А на помощь ему приходит Тойво Глумов. Прогрессор ненавидящий прогрессоров, из-за чего в нем поселилась мысль о возможности прогрессирования землян сверхцивилизацией. Прогрессоры прогрессирующие прогрессоров — это логичное и закономерное умозаключение, к которому придет любой поклонник творчества Стругацких. Но герои Стругацких живут в том мире. Как они приходят к таким выводам? Чем это идеологически обосновано? На чем стоит весь этот «Мир Полудня»? Поговаривают, Аркадий Натанович до конца своих дней оставался коммунистом. Так, где?! Если в этом мире коммунизм стал нормой, то и с контрреволюцией его жители должны бороться на уровне инстинкта. По крайней мере прогрессоры вышли из Института экспериментальной истории. Методы же какие-то практикуются?

Легче всего предположить, что Стругацкие взяли за основу идею из романа Артура Кларка «Конец детства». Но за идеями этого романа лежит конкретная философская концепция. Я не возмущаюсь мистикой в западной научной фантастике, потому что там это выглядит органично. Писатель пишет про то, что ему многократно повторяли и сам прописывает законы существования сверхъестественного. А советские писатели-шестидесятники были, как это ни странно, советскими людьми. Писать про чудесное очень хотели и, чтобы чудесатое становилось все чудесатее, материальную основу суеверия начисто отрицали. В этом им виделась необходимость для развития советской фантастики. Что характерно, у советских фантастов старшего поколения проблем с изображением собственных взглядов, вообще, не возникает при любом уровне развития жанра. Знаете, первые романы Георгия Мартынова имеют сюжетные совпадения с вполне конкретными произведениями Артура Кларка. Я, например, уверен, что роман «Каллисто» — это советский ответ роману «Конец детства». Там не только стеб есть, но и серьезные противопоставления. Когда я это понял — я о_л просто. Потому, что это просто О_О. В романе Георгия Гуревича «Мы — из Солнечной системы» Ксан Ковров даже перед смертью отстаивает всеобщее право на ратозапись, говоря:«Мне, если всем». Политика и ничего личного. Вот иллюстрация этой фразы, если у власти находится честный человек и коммунист.

А что Мы видим в повести «Волны гасят ветер»? Разговоры о том, что они не такие, как мы. Сверхсущности далекие от нас. Биополя, доисторических чудовищ и загадку китов. В повести «Жук в муравейнике» есть упоминания искусства ниндзя. Сейчас смешно, а в то время экзотично и популярно. И здесь написали про то, что у всех на слуху было тогда. И какие же глобальные проблемы общественного развития можно рассмотреть в отдельно взятом моменте времени? Противоречивые, как вся наша жизнь. В Нижней Пеше случилось нашествие неизвестных существ. Жители разбежались в панике. Но бабушка Альбина, от которой весь поселок шарахается, индивидуально поняла, что существа страдают. А мальчик Кир, ничего не понимая, индивидуально понял, что они не опасны. А вы слышали что-нибудь про психологию, статистическую погрешность? А, ну да, корреляцией статистики пользуются только для отрицания необъяснимого. Героям же нужны именно странные случайности. Из случайностей они выявят закономерности. Но это не статистика. Статистика — для лохов. Позже появится намек на проблему естественного личностного индивидуализма в коммунистическом обществе. Но по итогам окажется, что в коммунистическом обществе индивидуализм тоже надо отделять: нормально «духовный» от нормально упертого.

Странный набор для гениального фантастического произведения. Имеют место представления, будто бы Стругацкие использовали фантастику, как декорации для изображения реальных проблем. Насчет судеб еврейского народа не уверен. Все эти идеи озвучивались постфактум. Даже, если название повести расшифровать буквально: научный прогресс гасит божественную искру — получится эффект семигранной гайки. Глупая советская цензура опять проглядела. Поведение самих Стругацких отлично демонстрирует, как они боялись потерять статус уважаемых советских писателей, а, тем более, случайно подписать себе явку с повинной. Из других «социально важных» проблем есть изобличение «тупой гэбни» и упор на необходимости для прогрессивной части человечества заряжать банки с водой. Это уже не фантастика ради фантастики, а мракобесие ради мракобесия. Видимо, стало можно. Так, что лучше вернуться к рассуждениям о будущем.

И «меморандум Бромберга» не выдерживает никакой критики в рамках коммунистического Будущего. Достаточно задать вопрос о том, зачем сверхцивилизации дожидаться социального развития, если нужно выделение специфических физиологических изменений. Глумление Айзека Бромберга над сотрудниками КомКона-2 — это не плохо. Для сюжета это, даже, отлично! Плохо то, что эти клоуны берут на вооружение антисоветские, антикоммунистические, контрреволюционные и напрямую евгенические тезисы. И всерьез обсуждают возможность начала эволюции второго порядка, запущенной извне. В мире, где есть: фукамизация, ридеры, биомеханизмы и Т-зубцы. Т.е., эволюция второго порядка идет планомерно уже лет сто. Подозревают, что даже Начальство в курсе. Но для Тойво Глумова протесты миллионов под руководством десятка заинтересованных лиц — это нормально. А возмущение сотен специалистов на фоне молчания довольного большинства — это заговор! Это — первые симптомы шизофрении у Тойво Глумова на почве отсутствия профессиональной и политической подготовки. И его непосредственный начальник никак на это не реагирует. Ведь, Максим Каммерер имеет полный иммунитет ко всем психическим заболеваниям и в точно таком же состоянии спокойно жил еще до того, как ударился головой о Саракш. А затем для всех наступает Великое Откровение.

В СССР человек мог купить или взять в аренду необходимую для культурного быта технику и спокойно сдать её в ремонт или выдвинуть претензию. Но, как только человек приобретал автомобиль, оказывалось: в очередь на ремонт его не поставить из-за первоочередности госавтопарка; нельзя достать запчасти, т.к. количество автовладельцев не окупает производства лишних деталей и на бензин надо тратиться. А потому, что не было в СССР частной собственности! Вот это для многих будет Великим Откровением. А что может открыться жителям «Мира полудня»? Где есть пламенный революционер Тойво Глумов, которого понимает только мама. Айзек Бромберг, закидывающий инстанции своими письмами, будучи полностью уверен, что это затормозит работу ненавистного КомКона-2 на годы. Доктор Мебиус, открывший «синдром пингвина», несмотря на то, что первый встречный может доказать коренные ошибки его исследований. Это мир, в котором Стругацким хотелось жить и работать. Мир уникальных снежинок, которым ни в коем случае нельзя мешать заниматься интересным делом. Что им откроется? Что среди нас, светлых и чистых коммунаров, всё это время находились «не люди»? Дожили и до такого. Но это только в том случае, если Вы считаете повесть «Волны гасят ветер» реальным окном в тот мир. А не сочинением Максима Каммерера, которое он написал из своих личных соображений. Во втором случае весь этот текст — очередной «меморандум Бромберга», превращающийся в очередной «синдром пингвина».

Когда я эту книжку читал, мне тошно стало. Реально вышел на улицу воздухом подышать. Не то, что за державу обидно. За людей обидно! Как Вы это читаете?! Как высокие смыслы в этом находите?! Поклонники Стругацких, пытающиеся найти смысл в этой повести подобны клептоманам, роющимся в куче мусора и не замечающим, что те, кто эту кучу навалил, делают им ручкой и говорят:«Прощайте, благородные доны. Наша встреча была ошибкой». Стругацкие хотели философствовать и отправлять свои мысли в века. Все остальные хотели читать нормальную фантастику и спрашивали, что здесь написано. Разве в «Мире Полудня» нет ничего интересного? Те же тагоряне и леонидяне. Почему мы должны принимать за правду утверждение о остановке их развития? Или должны верить в прогрессивность землян, если Стругацкие так и не разобрались в том, что хотят сказать? Но для Стругацких вся эта недосказанность — лишь повод учить задавать вопросы, которые должны привести читателя куда-то когда-нибудь. Объяснять значение своих книг они устали. Книги о Будущем, значит разберутся в Будущем. Только фантастическое ради фантастичности, нереальное сегодня, но не объясненное завтра — это лишь рассказы о том, какие интересные мысли посетили вас в походе от дивана до туалета. В повести «Волны гасят ветер» нет ничего важного, кроме появления люденов. И важно, что людены — это не Странники. Странники уводят детей из гибнущего мира. Мокрецы уводят детей из гибнущего мира. Спасение детей одна из центральных тем Стругацких. Людены считают человечество детьми, по сравнению с собой. И с детьми им говорить не о чем. Такова завершающая история о «Мире Полудня».

Для меня «Мир Полудня» всегда представлялся вселенной, где из угла в угол носятся Горбовский и иже с ним, спасая, реально, малолетних дебилов, чтобы хотя бы один из них повзрослел и стал бы нормальным человеком. В финале цикла человечество вступает в новый век, а Горбовский возвращается. Уходят сами авторы «Мира Полудня». Это не закат, не реквием, не конец и не занавес. Это — натуральное издевательство! Вот, высмеивать других: писателей, критиков, «тех, кто не понимает» — на это у Стругацких таланта всегда хватало. Постепенно дошли до высмеивания собственных поклонников. Ведь, если нужны умные мысли, то только в пику. В пику чему? А с какой ноги сегодня встал, тому и в пику! Прочитал «величайшее» произведение «величайших учителей», да еще и философское — будто подшивку перестроичных газет пролистал. Лучше бы я этого не видел никогда!

Несущественное дополнение.

Доброго дня.

Большинство комментаторов убежденно в наличии огромного количества скрытых смыслов в повести «Волны гасят ветер». Но, вместо их поиска, озвучивают теории о люденах. Я же уверен в том, что Стругацкие еще в 1960-е удачно оседлали интеллигентскую повестку и уходить с таких удачных позиций уже не могли и не хотели. Поэтому я считаю необходимым выявлять даже самые глупые, но лежащие в рамках актуальной тогда повестки, совпадения в их творчестве. К тому же, я читал Стругацких. Но думать хочется о хорошем. И я немного ошибся. В тексте повести фигурирует не Великое, а Большое Откровение.

То есть. После раскрытия «вредительской» деятельности «института чудаков», которые по факту «агентами иностранной разведки» не являлись, наступает Большое Откровение (большими кроваво-красными буквами). Группа «Людены» обвиняет Тойво Глумова в шпионаже. Доказательств Нам не приводится. А спустя годы после Большого Откровения, безутешная мать, Майа Глумова, устраивает «плачь Ярославны». И Максим Каммерер, прямые указания которого Тойво Глумов выполнял, вместо нормальных объяснений, пишет мемуар. В котором, ссылаясь на вынужденные умолчания, выгораживает и Тойво Глумова, и «другого», молодого себя. Как говориться: кто понял, тот поймет.

Получать минусы — это, конечно, неприятно. И, по глупости своей, я хотел отзыв немного смягчить. Вот так выглядит моя первая и последняя попытка предать смысл написанному в повести. Книга сама собой становиться всё хуже и хуже. Я даже не стараюсь. Остается надеяться, что Стругацкие не решили по случаю успеха «Жука в муравейнике» за одно и почтить память Анны Ахматовой.

Хотя, с другой стороны. Горбовский говорит, что прогрессорством земляне занимаются по тому, что не могут исправить собственную историю. А значит, повесть «Волны гасят ветер» — это очень добрая книга о Сталине. Ведь Тойво Глумов оказался пешкой в политической игре, результатами которой стали: не только Большое Откровение, но и раскрытие люденских врачей-акушеров, и выздоровление Горбовского. Выходит, Леонид Андреевич Горбовский — это Иосиф Виссарионович Сталин. Горбовский — это же, Сталин???

Спокойной ночи.

Для начала я бы хотел сказать, что поторопился с выводами в своём отзыве к предыдущей части серии «Жук в муравейнике». На тот момент я не увидел хоть сколько-нибудь раскрытую историю центральной фигуры, Странники, (на мой взгляд) из-за которой собственно сам рассказ и повествуется. В этой же книге для меня стало яснее какая роль отводится Странникам. Понятно же стало и для чего писалась эта трилогия.

Стругацких по праву называют гениями. Вообще суть цикла о Максиме Каммерера заключается в прогрессорском развитии человечества. Не отдельно взятых личностей, где, как правило, показано превосходство одних над другими. А целого человечества. И, что примечательно, человечество предстаёт нам вовсе не идеальным. Я так полагаю, братья Стругацкие хотели лишь обозначить ориентир развития цивилизации, не замахиваясь при этом на статус эталона. Что очень похвально. Не потому похвально, что нет идеала или многими любимого «такого не может быть, потому что этого просто не может быть», слишком идеально, шаблонно и прочее. Нет, авторы лишь дали направление и не стали возводить свои мысли в абсолют. Ведь если вниматетельно наблюдать за картиной в общем, то можно заметить что идея Прогрессорства — а главные и центральные герои именно Прогрессоры, кто действующие, кто былые — ставится под сомнение. Т. Глумов, сам будучи когда-то Прогрессором резко для всех меняет направление своей деятельности и становится полной противоположностью Прогрессорам. По сути контрразведкой. И сам Глумов говорит, что ненавидит своё прошлое дело, говорил, что те цивилизации, которым Земляне оказывали помощь (помощь ли?) ненавидели за это их. И вот до этого диалога Глумова я полагал, что Прогрессооство является в книге чуть ли не святой, настолько всё уверены, что это благое дело. Я даже хотел было оставить книгу в расстроенных чувствах. Однако очень меня удивило положение вещей, при котором цивилизация Земли оказалась на месте тех кому Земляне помогали в развитии. Можно сказать, Стругацкие оставили нам самим выбирать отношение к Прогрессорам. Мне же идея вмешательства в естественный процесс развития цивилизации претит и вызывает отвращение. Пусть даже это вмешательство исходит из самым добрых и хороших побуждений. Возможно в нашем языке слишком мало конкретики, почему мы зачастую спорим, например о добре и зле. В «Обитаемый остров», кстати, есть диалог Колдуна с Максимом на этот счет.

Но тем не менее, почему человечество считает своим долгом влезать в чужое развитие, разрушительное оно для этих цивилизаций или созидательное? Вот в этой книге человечество уже в роли «жертвы». И лучше чем КОМКОН 2 ничего не подобрать, чтобы увидеть что как происходит это Прогрессорство и что ему сопутствует.

Трилогия о Максиме Каммерере очень достойное произведение и я очень надеюсь, что оно станет классикой литературы.

Стояли люди робко у двери,

За дверью резвились играючи звери.

И люди друг в друга от страха стреляли:

Зверей средь своих безуспешно искали.

________________________________________

Уж простите мне такое наглое вступление. Тому, кто повесть уже прочитал, думаю, понятно, что запущенные Институтом Чудаков события вполне могут привести к такому печальному финалу.

Безуспешно пытаюсь ответить самому себе на вопрос почему мне столь трудно читать поздних Стругацких? Их текст не стал менее густым, некая избыточность в описании присутствует, но таков авторский стиль – он работает на то, что сейчас принято называть погружением в атмосферу. Не каждую идею, высказанную в романах, опубликованных братьями после 1972 года я готов принять. Да что там! Остается надеяться, что хотя бы половину из зашифрованных ими смыслов мне удалось интерпретировать более-менее верно.

Вот и с «Волнами…» та же ерунда приключилась. Нет нужды ломать мозг над дешифровкой основной идеи, заложенной братьями в заключительное произведение «трилогии Каммерера». В общих чертах эта идея зафиксирована в самом начале книги – в меморандуме Айзека Бромберга. Все человечество будет разделено на две неравные части по непонятному критерию, причем меньшая часть стремительно «возвысится» и уйдет из привычного большинству пространства понимания.

Вы удивитесь: «Ну и что здесь такого?» В самом деле, разве до Стругацких фантасты не писали о том, что в будущее части человечества пойдут разными дорогами? Идея не нова – и Герберт Уэллс писал об этом, и «Конец детства» Артура Кларка также посвящено этой теме. Но в том и дело, что ответить на этот вопрос у меня не получается. За внешней постановкой проблемы в виде «человечество разделится» Стругацкие спрятали что-то еще, и лишь интуитивно я могу чуть коснуться этого «что-то». Мне кажется, что для братьев важен был не сам факт разделения человеческой цивилизации и даже не попытка предсказать когда оно пройдет эту точку бифуркации. Критерий разделения и последствия выбора – вот, что их интересовало более всего.

Читателю повесть предстает в виде подшивки архивных документов: газетных заметок, записок, корреспонденции, мемуаров Максима Каммерера и отчетов оперативных агентов КОМКОН-2. Похоже на то, что Стругацкие нарочно придали художественному произведению форму аналитической публикации или, если хотите, научного исследования. Как и любое исследование, повесть начинается с постановки проблемы, а затем авторы определяют объект и предмет исследования. С объектом все более менее ясно: протеже Максима Каммерера, сотрудник КОМКОНА-2 Тойво Глумов. А вот что предстает предметом, или, вернее сказать, предметами, которыми авторская фантазия проверяет Глумова, понять куда труднее.

Оперативник Глумов гоняется за неуловимыми фантомами внеземной воли, Странниками, но со свойственной ему остротой ума скоро понимает, что это бег в никуда. Надвигаются сумерки долгого мира Полудня, и длинные тени ложатся на маленькую голубую планету, отмечая наступление новой эпохи. Естественный этап эволюционного развития или тонкая манипуляция рукотворного прогресса – какое это имеет значение, когда настоящее на глазах превращается в зыбкое, неустойчивое прошлое. Человечество распадается, и понимающий бесповоротность этого события Глумов отчаянно цепляется за прошлое, хотя и само это прошлое (читай, Горбовский, Комов) махнуло рукой: ну что тут поделать? Глумов не может не понимать, что сражение с будущим заранее проиграно, потому как его уже просчитали за людей. И к неизбежности выбора эта борьба приведет быстрее, чем удастся осознать его последствия. Трагичные последствия.

Ну а что с проблемой, которую ставят Стругацкие? Возможно, это критерий разделения. Мне кажется, они опасались, что рано или поздно и в нашем мире одна часть цивилизации начнет форсировано дистанцироваться от другой. Сохранит ли она при этом хоть какие-то гуманистические установки, допускающие возможность сосуществования некогда идентичных цивилизаций? Не знаю. С одной стороны, события повести, произошедшие в Малой Пеше дают для этого какое-то оптимистичное основание, с другой… От произведения веет тоской и таким осознанием неизбежности, что нескоро мне еще захочется вернуться к циклу Полудня. Принцип, по которому запустится демонтаж цивилизации, страшит меня. Уж лучше уверенно вышагивать по поверхности неизвестных планет, освещенных чужими звездами, и верить в маленькое наивное человечество, отважно постигающее Вселенную. Как Горбовский, как Каммерер… Ведь если «Жук в муравейнике» оказался деконструкцией мира Полудня, то «Волны…» – это реквием по нему. И чуть ли не с научным обоснованием.

Самая пессимистичная повесть цикла «Мир Полдня», вышедшая в 1985 году, на излёте советского времени, в сущности, рассказывает о том, что евреи, эмигрировавшие из инфантильной советской вселенной в прекрасный и яростный мир взрослых людей и большого бизнеса, несчастны. Им сложно приспособиться к иностранным языкам, демократии и либерализму, но вернуться назад и играться в песочнице с советской интеллигенцией... просто невозможно. Взрослый не может снова стать ребёнком. Ему уже неинтересно быть ребёнком. Вот эта мысль — о неизбежности взросления тех, кто хочет повзрослеть, она главная в повести «Волны гасят ветер».

Конечно, Стругацкие ошиблись, предположив, что поток эмигрантов иссякнет вскоре после 1985 года, они и представить не могли, что год публикации повести окажется последним годом каноничной советской власти и уже через несколько месяцев такая уютная, такая стабильная Планета посиделок на кухне с чаем и магнитофонными записаями Высоцкого уйдёт в никуда... Но это мы, из нашей перспективы, такие умные, а в 1985 году правота Стругацких казалась несомненной.

Впрочем... Посмотрите на нынешнее отношение россиян к эмигрантам из России — разве многое изменилось с момента «Большого Откровения»? Так что Стругацкие ошиблись не во всём.

Что касается присутствующих тут рецензий... Это поразительно, как люди ухитряются считывать с книги антураж и декорации, совершенно не интересуясь тем, что им пытаются сказать авторы. Какие-то размышления о Странниках... о загадках иных планет... Господи! Стругацкие всю жизниь писали не о других планетах и диковинных цивилизациях, а о нас, именно о нас, о советских парнях и девушках. А всякие Саракши и Арканары были всего лишь декорациями для драм советских врачей, инженеров, учителей и мелких бюрократов.

Пожалуй, это самая глубокая вещь Стругацких. Детишки Полдня наконец повзрослели — осознали этические проблемы прогрессорства, ограниченность своих возможностей и свои недостатки, которые в благостном Мире Полдня заархивировались ввиду отсутствия условий для проявления, но легко могут быть переведены в активный режим.

Эволюция человечества, так ли уж это страшно? Вечного Полдня быть не может, за полднем наступает вечер, затем ночь и снова утро — новый день. Полдневцы так старательно создавали для человечества комфортную и безопасную среду на Земле, что невольно застряли в своем полдне, а когда жизнь двинулась все-таки вперед, впали в депрессию. И это не удивительно. Каждый человек открывает для себя мир заново, коллективное восприятие для индивида существует только умозрительно. Горбовский, Сидоров, Комов постарели, их жизнь заканчивается. И кажется, что вместе с ними заканчивается Мир Полдня, тем более на фоне распада семьи и перерождения Тойво Глумова — молодой смены.

Но на самом деле с уходом поколения в мире ничего не кончается. И с распадом нескольких семей не кончается тоже. На Земле есть люди и муравьи. На первый взгляд человек совершеннее муравья. Но лучше ли? И совершеннее ли на самом деле? На этот вопрос нельзя ответить ни утвердительно, ни отрицательно, поскольку существа разных видов просто разные. Так почему же нужно считать, что людены совершеннее людей? У них есть некая третья сигнальная система, отсутствующая у нас. Но при этом нет нашей способности жить радостно, с любопытством, находя множество целей и смыслов. Людены и люди просто разные.

На начальном этапе происходит взаимное отторжение, точнее, только что осознавшие себя людены отторгают людей, начиная с самых близких. Кстати, в этом они очень похожи на человеческих подростков, только с большим уровнем самостоятельности и возможностей. А дальше они создадут свое сообщество. Возможно, будут иметь детей друг от друга. С одной стороны, это отдалит их от людей еще больше, с другой, тоже заставит повзрослеть и на многое взглянуть иначе. Люди и людены могут существовать параллельно. Даже если они не будут общаться между собой на протяжении нескольких поколений, ничего страшного. Каждая цивилизация пойдет своим путем. Каждая привнесет что-то свое в этот мир, в общую жизнь Вселенной.

Изменение всегда сопровождается дискомфортом. Но в изменении — жизнь. Человечество не только породило люденов (а когда-нибудь породит и других отличных от людей существ), но и само стало другим. Это положительный момент. Ведь Мир Полдня с его инфантильными учеными-экспериментаторами и космопроходцами медленно впадал в стагнацию. Эволюция вида встряхнула всех — и новых, и старых, и вырвавшихся вперед, и на данном этапе считающих себя отстающими.

Горбовский, Сидоров, Комов уходят со сцены, их жизнь вступила в пору заката. Но миру людей до заката еще очень далеко. У него появился стимул к развитию и, возможно, новые цели.

Вот она, последняя глава о мире Полдня, таком сказочно прекрасном и притягательном, который больше не будет манить своей непорочной чистотой героев и завораживающими, но трудно реализуемыми, идеями о равенстве и справедливости для всех.

«Волны гасят ветер» — наверно самое неоднозначное произведение Стругацких. Повесть о Переломном моменте истории.

Герои Полдня — Горбовской, Комов, Атос-Сидоров, Каммерер — поколение первопроходцев и романтиков, свято верящих, что для человека нет пределов, что его воля может сокрушить любые препятствия, а разум — найти выход из самой запутанной ситуации, опираясь на этический кодекс, основу которого составляет вера в равенство, справедливость, добрую волю, честь. Эти герои уходят и уступают место молодым. Таким, как Тойво Глумов -яркому, мечтательному и такому чистому в начале повести и равнодушному к судьбам людей — в ее конце.

Каково узнать героям-романтикам, что могут быть ситуации и события, возникновение, течение и последствия которых от них не зависят ни коем образом? Каково это вдруг узнать, что все во что верил — лишь незначительный этап, принципы, за которые готов был пожертвовать столь многим — лишь переход к новой морали, а достижения жизни — малозначащий эпизод истории? Любой, родившийся в СССР и переживший девяностые, наверно, сегодня может ответить на эти вопросы.

В повести мир Полдня, привычный и такой уютный, не рушится, но, как бы, замирает в ожидании. Ничего еще не известно, кроме того, что перемены грядут. События подаются сухо и лаконично, через документы, доклады, краткие воспоминания. Так воспринимаешь происходящее, каким ли глобальным оно не было, через газетные статьи или телерепортажи, без лишних эмоций и переживаний. До тех пор пока это не касается лично тебя, пока волна изменений не достигла любимого маленького мира, подчиняя себе твой личный микроклимат.

В повести эта волна — разделение Человечества. Но, позвольте, а было оно когда-нибудь единым? Всегда одни были более способные, умные, смелые, инициативные, чем другие. Что же так пугает? Может этот страх и неприятие от того, что это изменение — окончательное, независящие от героев, и образовавшаяся пропасть — только будет расти, что рушится привычный мир и неизвестно что придет на его смену.

Повесть была написана в 1986 году. До краха нашего личного «мира Полдня» оставалось не так много времени, когда знакомое общество бесповоротно разделится на богатых и бедных, удачливых и нет, и еще много на что. Предвидение? Предчувствие? Не от этого ли такая грусть и печаль: утопия не состоялась.

Повесть, наполненная тоской по уходящему времени романтики и мечты, все же заканчивается не так пессимистически, как может показаться. Для одних поворотная точка — Откровение, для других – трагедия, для третьих — повод для научной дискуссии. Людены ушли, но остальные находят новую основу для продолжения жизни. Люди всегда приспосабливаются, и жизнь продолжается, пусть и в другом Мире.

Написано как всегда интересно. Но повесть переполнена увяданием. Этакая осень человечества будущего.

Но такая позиция противопоказана людям! Люди на то и люди, чтобы вечно искать выход из невозможной ситуации, сражаться и побеждать.

Поэтому меня переполняло чувство сильного протеста, когда я читал эту повесть. И если такой эффект (вызов протеста) эта повесть оказывает, то только это и хорошо. Хуже, что на примере Глумова развенчиваются «наивные энтузиасты» и любая надежда на перспективы человечества. А что остается людям? Без всяких то перспектив? Спиваться, вешаться? Слег?

Тут писали, что это якобы закат мира «Полдня» и что она контрастирует с другими. Позволю не согласиться. Эта повесть есть закономерный итог всего творческого пути Стругацких. Но этот путь с самого начала увлек их в сторону от сильных и оптимистичных людей будущего Ивана Ефремова. И если в мире «Полдня» Стругацие пока лишь попробовали осторожно «очеловечить» слишком на их взгляд пафосных героев Ефремова. То в конце творческого поиска они пришли к разочарованию в возможностях человека, к неверию в его силы. Этим и пронизаны все поздние произведения Стругацких. Создается настырное впечатление, что от этого неверия в силы самого человека и появляются все эти славные подруги, мокрецы, людены и проч.

Роман представляет собой как бы воспоминания Максима о его совместной работе с Тойво Глумовым, сыном известной по предыдущей книге цикла Майи Глумовой. На момент составления Максимом этих записей ему исполнилось 89 лет, а со времен описываемых им событий минул 31 год. Тогда Максим был руководителем отдела Черезвычайных Происшествий (ЧП) Комиссии по Контролю (КОМКОН — 2), где одним из его подчиненных был Тойво. На написание этих своего рода мемуаров, с одной стороны его сподвигло письмо Майи Глумовой, а с другой — настойчивые просьбы группы «Людены». Началом всей истории, изменившей, в итоге, человечество послужило загадочное происшествие на Тиссе, планете у звезды ЕН 63061. Жертв при этом не было, так что о нём постарались побыстрее забыть, но Каммерер, как ученик великого параноика Сикорски, ухватился за это событие, почувствовав в нём возможное вмешательство Странников в дела землян. За прошедшее со дня трагедии с Львом Абалкиным время в руководящих кругах тему «прогрессорской деятельности Странников в системе человечества» успели основательно подзабыть, но Максим сумел вызвать интерес к этому факту у своего непосредственного начальника Атоса-Сидорова и проект «Визит старой дамы» стартовал и начал обретать плоть и кровь. Для начала все материалы были посланы Айзеку Бромбергу, который на основе них сгенерировал некий текст описывающий гипотетическую прогрессорскую деятельность Странников, более известный как «Меморандум Бромберга». Основной вывод сего труда звучит так: «Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному параметру, меньшая часть его форсированно и навеки обгонит большую, и свершится это волею и искусством сверхцивилизации, решительно человечеству чуждой». На основе выводов «Меморандума» было решено искать признаки некоего отбора, происходящего в настоящее время среди населения Земли и Периферии. Для работы над темой был привлечен молодой стажер отдела ЧП Тойво Глумов. Его расследование выявило странные факты, которые привели к невероятным выводам навсегда изменившим судьбу человеческой цивилизации.

Третья часть цикла о Максиме Каммерере получилась совсем не о нём. Он выступает здесь только в роли рассказчика, появляясь на сцене весьма эпизодически. В центре авторского внимания оказались совсем другие фигуры и, не связанные с ним напрямую, темы. Авторы постарались вложить в минимум объема максимум смысла, соединив в этом небольшом романе несколько огромных и очень важных тем. Одна из них — это прогноз дальнейшего пути развития человечества, обзор если не дорог, то приблизительных направлений, в которых пойдет прогресс. И то, что род людской начал меняться, кажется предопределеным событием, запрограммированным судьбой ещё века и тысячелетия назад. Та самая преславутая третья импульсная не могла возникнуть в человеческом мозгу в один момент, а была продуктом эволюции на протяжении тысяч и миллионов лет. Лишь достигнув определенного уровня развития человек смог узнать о её наличии и постичь её предназначение, лишь определенный уровень развития технологий позволил научиться инициировать людей, превращая их в люденов. Если же не заходить так далеко, то и искусственное «повышение естественного уровня приспособляемости человеческого организма к внешним условиям», то есть фукамизация, есть большой шаг на пути эволюции человека. Люди перестали эволюционировать под воздействием факторов внешней среды и естественного отбора уже давно, фактически встав на путь искусственной эволюции. Этот процесс, хоть и не очень явный, идет уже сейчас. А фукамизация и «люденизация» на этом фоне выглядят лишь следующими логическими шагами на пути к совершенству. Но, с другой стороны, если фукамизация на сто процентов продукт местной разработки, то к появлению люденов, фактически являющихся новой расой землян, есть много вопросов. Ведь если попробовать допустить, что их появление является результатом не эволюционных изменений, а воздействия извне, то всё тут же начинает выглядеть не так уж радужно. Ведь недаром «параноик» Сикорски не уставал твердить о вмешательстве Странников в развитие человеческой расы, что в итоге привело к гибели Абалкина. А вот кем был на самом деле Абалкин и с какой целью он взял детонаторы, так и осталось невыясненным. Прямых улик против него не было, но и различных странностей, связанных с его персоной хватало, и неизвестно, куда повернула бы история, если бы Абалкин достиг своей цели. Ведь именно в КОМКОН'е знали лучше всех о методах работы Прогрессоров. Репутация, которую они заработали во время выполнения различных планетарных миссий, со временем начала работать против них: «Никто не любит Прогрессоров. Даже сами Прогрессоры». Намек на то, что с человечеством могли поступить так же, как оно поступало неоднократно с другими цивилизациями вызывает в отделе Каммерера чуть ли не панические настроения: «Я считаю, что нам сейчас не до церемоний! Придется нам поступиться кое-какими достижениями высшего гуманизма! Мы имеем дело с Прогрессорами, и придется нам вести себя по-прогрессорски!» Причем особого и преднамеренного зла от Странников не ждут: «Никто не считает, будто Странники стремятся причинить землянам зло. Это действительно черезвычайно маловероятно. Другого мы боимся, другого! Мы боимся, что они начнут творить здесь добро, как они это понимают!» Добро, которое всегда побеждает страшит представителей КОМКОН'а гораздо сильнее, чем любые мысли о злонамеренности прогрессорской деятельности в их отношении. Видимо хорошее знание методов и способов работы Прогрессоров, заставляет команду Максима приложить все свои силы на решение этой проблемы, пока не появились серьезные и далекоидущие последствия. Причем авторы так и не дают в финале однозначного ответа на вопрос о природе появления люденов, заставляя читателей самих делать выводы на основе вышеизложенных фактов. Вот только можно ли верить этим фактам? Максим в начале своих мемуаров довольно ясно говорит о том, что он не хочет (или не может) предоставить читателю весь объем необходимой информации: «Материалы подбирались мною в соответствии с определенными принципами, в суть которых вдаваться у меня нет ни желания, ни особой необходимости». Что осталось за кадром? О чём пожелал умолчать Каммерер? Можно ли стопроцентно доверять ему в таком непростом вопросе? Ввод в сюжет недобросовестного рассказчика ещё более запутывает и так непростую ситуацию. На это играет и структура текста романа состоящего почти на половину из различных документов и материалов дела. А лакуны в записи разговора в доме Горбовского? О чём они не говорят нам? Почему сложившаяся картина практически полностью совпадает с теми выводами, которые сделал в своём меморандуме Бромберг? Вопросов накапливается гораздо больше, чем дается ответов и каждый прочитавший решает для себя сам.

Вторая большая тема — это завершение Полуденного цикла, которому были посвящены несколько десятилетий их творчества. «Волны гасят ветер» не только финальный роман серии, но и фактически реквием самому Миру Полудня. Та коммунистическая утопия, которая была основным идеологическим стержнем всего цикла тихо скончалась, когда социалистические и коммунистические идеи построения реального общества показали свою полную недееспособность. С одной стороны в последних романах цикла Стругацкие сами начали деидеализацию сотворенного ими же мира, пустив на страницы человеческие пороки, страхи и заблуждения, показав нелицеприятные стороны человеческой натуры, тайную тиранию власти и ту легкость, с которой власть придержащие способны допустить фатальную ошибку. С другой — появление люденов с высокой вероятностью не оставит от сложившегося общественного уклада камня на камне. И пусть «девяносто процентов люденов не интересуются судьбами человечества и вообще человечеством», это ничуть не мешает человечеству интересоваться люденами. Мне кажется, что авторы, рассказывая о уставшем от жизни Горбовском, невольно прощаются в его лице и с утопией Полудня, весьма емко характеризуя её: «Такая была его эпоха, что доброта всегда побеждала», «Из всех возможных решений выбирай самое доброе». Как ни печально, но эпоха закончилась, то, что прийдет ей на смену, будет уже совсем другим и потребует от человека иных душевных качеств.

Итог: роман-веха, роман-итог, несколько сухой и отстраненный, больше аналитический, чем художественный. Он удивительно полифоничен и многогранен. И пусть при его прочтении не оставляет чувство горечи от утраты целой эпохи, но он несет в себе и зерна надежды: это не конец истории, это — начало новой. Однозначно рекомендую для вдумчивого прочтения. Любителям легких приключенческих текстов просьба не беспокоиться.

Моя любимая книга из трилогии о Максиме Каммерере.

И парадоксально, что именно в этой повести личности Максима уделено меньше всего внимания.

Это не о нем. И даже не о Тойво Глумове, активном КОМКОНовце, так увлеченно расследующем дело о «Визите старой дамы» — вмешательстве странников в жизнь Земли. Забавно даже, сами земляне так активно несущие свет прогрессорства в «отсталые» миры так активно неприемлют мысль о том, что кто-то более развитый может вмешаться в их собственную жизнь.

Мне кажется, это книга о бессилии человека перед сверхразумом. Фанатичный активист Тойво оказался бессилен. Всё понявший Максим оказался бессилен. Никто не в силах помешать странникам в создании homo ludenis. Никто не может воспрепятствовать их экспериментам по разделению людей на «годных» и «отбракованных». И никто не в силах понять, зачем им это. Поэтому Стругацкие и не дают ни одного четкого ответа ни на один из поставленных вопросов.

Кто такие людены? Неизвестно.

Каковы их возможности? Неизвестно.

Зачем странники проводят свой отбор? Неизвестно.

Это не повесть — это просто набор загадок, с одной стороны. С другой, это четкая картина того, что есть вещи, которые люди понять не в силах.

Да-да, те самые люди, которые так же занимаются прогрессорством, вмешиваясь в жизнь других планет, оказавшись под микроскопом, оказываются бессильны. Даже восхитительный Тойво Глумов, с блеском решающий залачу поиска странников — мы не можем знать наверняка, не был ли этот поиск своеобразным экзаменом, его личным отсевом.

Блестяще написанная, очень умная повесть, которую я с удовольствием перечитаю годика через два...

А почему — конец? Странное дело. Если в семье родится гений — семьи больше нет? Если человечество породило богов — человечеству аминь? Что за глупость? Да, когда тебя делят на неравные части — это неприятно, но понятно. В конце концов и организм неравномерно устроен. Человечество все равно останется единым целым. Не случайно ж Логовенко говорит: «Но если вдруг случится беда, мы придем на помощь всей своей мощью...» Разве это плохо? Не нармально? Что неправильного в том, что дети опекают престарелых родителей? Осознавать себя престарелым? Или осознавать себя родителем богов? Тут все зависит от менталитета: в полстакана коньяка один видит наполовину полный, а другой наполовину пустой.

Конец Детства наступает на наших глазах. Над этой книгой можно повесить огромный эпиграф Циолковского: «Земля — колыбель человечества, но нельзя вечно жить в колыбели». В данном случае, человек — колыбель разума. Но нельзя вечно быть человеком. Вот такая гуманистическая мораль.

А начинается все совсем с другого угла, и не предвещает подобной посылки. Изможденный, почти истеричный ищейка Тойво Глумов фанатично ищет Странников. Каждый шаг подбрасывает ему, как нарочно, на первый взгляд несвязанные явления, которые при предвзятом рассмотрении выстраиваются в цепочку мирового заговора. Разумеется, если герой-одиночка видит опасность, никто ему не верит — закон драматургии. Тойво и не подозревает, насколько прав и не прав одновременно. Тайна Странников так и будет висеть на стене и пылиться, братья не намерены ее задействовать. Может быть, и к лучшему. Должно же в этом мире хоть что-то оставаться загадочным и еще не достигнутым.

Как и в первой повести (Жук в Муравейнике), финал обрушивается как-то неожиданно и невовремя. Все карты сразу выкладывают на стол, делая детективную интригу ненужной. Мы искали убийцу-дворецкого, уже собрали улик, чтобы схватить его за горло, а он взял и написал явку с повинной. Обидно. С точки зрения сыщика. Но черт с ними, с чувствами, «обманутого» Тойво, не это главный недостаток повести.

Главный недостаток повести — громко заявленная тема, которая никак не раскрыта. Человека сменит сверхчеловек? Допустим. Но кто эти «сверхлюди», людены, что они могут? Почему в них «ничего человеческого», если по реакциям и методам они, на наш взгляд, не отличны от прочих людей? Чем они действительно превосходят обычного человека, почему они есть прогресс нашего вида, а не случайная мутация? Молчание.

Некто приходит и заявляет, что он и его товарищи «круче» земного человека в сто раз. Что земной человек — прошлый век, а будущее за люденами. Ему верят на слово. И нам предлагают. В подтверждение этого «сверхчеловек» проводит сеанс превращения карася в порося перед мировыми лидерами. А как же сверхчеловеческое мышление, сверхчеловеческие достижения, откровения космоса и вселенной? В первой строчке я помянул Кларковский «Конец детства», написанный на ту же тему. Финал повести Кларка спорен, но дает хоть какое-то представление о возможностях и целях homo futurus. «Волны гасят ветер» ограничивается декларацией: сверхчеловек существует, прячься кто может. Не сочтите за привередливость, но тема заслуживала большего. И первым со мной согласился Тойво Глумов — он отправился изучать ее дальше, в загадочное многоточие...

Собственно, заключительная глава авторской монографии «Взаимодействие общественных структур с богами», изложенная в форме стенографического детектива. Попытаюсь ответить на вопрос восторженного неофита: «Почему, несмотря на замечательные отзывы, она менее популярна, нежели, например, «Жук» или «ТББ»?..

1. Авторы не в первый раз ставят перед собой задачу апологии Большой Идеи и она «придавливает» сюжет. Так было в «Миллиарде...», почти то же наблюдается и в «Волнах.»

2. Читатель не прощает Каммереру старости, а человечеству (читай-себе) — потенциальной второсортности.

3. Не удалось «доиграть» финал. Хитрый трюк «by Strugatsky brothers»- недоговоренность, таинственное «нечто в темноте», дающий эффект дополнительного смыслового обьема, приносивший авторам успех в «Пикнике», ««Малыше» и т.п. — здесь работает лишь «локально», в смерти Бромберга, «лакунах» записей, и буксует в целом. Просто потому, что читатель наивно верит: Людены — не боги, они — заапгрейденные Мы. Типа, Карлсон улетел, но...

Жаль! Потому что повесть тянет на замечательную попытку примирить креационистов со сторонниками теории эволюции. Кто не знает, до сих пор вроде считалось — творцы и эволюция — это две большие разницы... Интересный факт — как раз в 1986г. появилась другая монография — труд Уили и Брукса «Evolution as Entropy», где однозначно прозвучало: «Естественный отбор — не творческая сила». А у Стругацких уже есть ответ: «Возьми вид с хорошим эволюционным потенциалом, отбери спец.инструментом мутировавшие особи — и получи хоть homo ludens». Была бы техника.

Итак, вниманию ученнейшей публики представлено пособие по изготовлению богов в лабораторных условиях, некоторые элементы их воспитания и особенности психологии. Несмотря на существенный шаг вперед по сравнению с гомункулами, эксперимент признан интересным, но, в целом, неудачным. Возьму на себя смелость, назову более успешным последователем Мишеля Уэльбека с «Элементарными частицами». Конечно, опера другая, но «основы идеальной репликации»...

А мне «Волны» нравятся, вот незадача-то! Может, Стругацким тоже стоило писать потолще? Тогда бы не только Darinella (+1) разобралась с названием и апплодировала!