Аркадий и Борис Стругацкие «Град обреченный»

Книга была прослушана Вконтакте за работой. Это был первый опыт такого ознакомления с текстом. Мне повезло, что «читатель» попался хороший, и на слух все воспринималось.

Творчество АБС распалось для меня на две части. Первая — тексты, где герои отстаивают свои позиции, столкнувшись с неведомым(«Парень из преисподней», «Малыш», «Понедельник»), вторая — произведения, исполненные рефлексии и бормотания(«Трудно быть богом»). Последние вызывали у меня тяжкое впечатление. «Град» стал вершиной заунывья.

Роман о том, как личность мечется под ударами судьбы, извивается червяком и скатывается не пойми куда. Каждая попытка сделать человека общество лучше будет сравнена с Экспериментом. «Открытая конспирология» данного мира отравляет сознание жителей. Каждая крепкая идея медленно разлагается, а убеждения уходят.

По всем тексту разбросаны подколки по поводу советской действительности. Фигура Сталина почему-то не давала авторам покоя. Мне кажется, нельзя было настолько разжевывать, что им не нравится советский Эксперимент. Впрочем, роман наполнен борьбой кухонного толка, а на фашистский переворот большинство персонажей смотрят отрешенно и с легкостью принимают новый порядок, лишь изредка бросая взгляд на тени погибших.

Итого: Роман уж слишком исполнен метаний и душевных переломов. Главный герой, по-моему, сам того не понимая, четко обозначил себя: «Вот и получается, что с

точки зрения любого класса интеллигенция -- это дерьмо. -- Он скрипнул зубами. -- Ненавижу... Терпеть не могу этих бессильных очкариков, болтунов, дармоедов. Ни внутренней силы у них нет, ни веры, ни морали...» В отличие от того же бывшего унтера, который строит свое жестокое государство, или скрытого масона, который готов на многое ради познания, Воронин по мере развития сюжета падает все ниже и ниже, предавая свои убеждения. Даже финал истории, по-моему, ничего не меняет. Интеллигенция сначала с фанатизмом упивается идеей любого эксперимента, но их сомнения разрушают все и начинается замысел нового «скорректированного» эксперимента. Здесь нет веры в общество и человеческую силу.

Эта книга просто состоит из аллегорий… Город (отдельно взятая страна?), улиткой ползущий с Севера на Юг, оставляющий за собой лишь руины и запустение. Город, в котором продолжается уже почти вышедший из-под контроля, начатый в незапамятные времена Эксперимент (кто сказал, что в отдельно взятой стране он невозможен?) А если добавить к этому, что Город окружает Желтая (железная) Стена (занавес?), которую невозможно преодолеть? Одна из характерных особенностей Эксперимента – «лотерея» рабочих мест. Здесь любой мусорщик (или, к примеру, кухарка) может управлять государством. Гораздо печальнее то, что ради Общего Блага он готов до смерти забить в застенках своего друга, хотя и понимает в глубине души, что это неправильно. А Наставник (Вождь?) тут как тут. «Все правильно, Андрей. Это нужно для Цели». А нужно ли? И что это вообще за цель? И есть ли она?

Можно проводить много параллелей – с реальностью ли, с Библией – их тут действительно немало, в первую очередь, благодаря «в-стольности» книги: как бы там ни было, но именно ей мы обязаны тем неповторимым колоритом Произведения, или, если позволите, Шедевра с большой буквы.

А образы… Ярый «идеец» Андрей и шлюха-Сельма, космополит-философ Изя и унтер Фриц… японец Кен Си и экс-солдат-председатель Дядя Юра… Контраст на контрасте… И все они люди – живые, филигранно прописанные… Сидят вместе за одним столом, надрывно орут про «Корабли стоять» и «Кости старого мира» — и это не удивляет. Потому что и без того хватает, чему удивляться.

Удивляет Солнце, зажигающееся каждое утро и ставшее поводом для переворота… Удивляет Красное Здание, скорее, даже не оно, а его утроба, для каждого начиненная ЕГО фантомами… Игра в шахматы – один из наиболее ярких и запоминающихся моментов (сильнее, пожалуй, только сцены из экспедиции). Удивляет в конце концов сам Эксперимент. А когда дело доходит до экспедиции – тут уж вообще не перестаешь удивляться…

И размышлять не перестаешь… Почему в Городе нет творцов? Сознательный ли это ход, или случайность? И не поэтому ли далеко-далеко на горизонте маячит призрак «сытого бунта?» Что за Антигород, и что там за люди? Почему Андрей с таким упорством шел «до нуля» ? Долг его гнал, или нечто большее? И первый ли он дошедший? И самый главный вопрос: а что дальше? Вопросы, на которые каждый отвечает сам. Может быть, именно поэтому в очередной раз хочется взять эту книгу («Путеводитель по бредовому миру»?) и снова и снова пройти рядом с героями весь этот путь…

Дорогу осилит лишь идущий. Удачи тебе, Читатель…

Когда долго не читаешь АБС, начинаешь забывать, чем они так сильно отличаются от всей остальной просто-фантастики, плохой или хорошей, не суть. В них есть удивительное свойство «миропереворачивания». Мир АБС крайне редко представляется (во всяком случае, мне) чем-то незыблемым, понятным и определенным. И чем больше я думаю над их произведениями, тем больше кажется, что основная тема, во всяком случае, то, что лежит не на поверхности, но проходит красной нитью почти по всем сюжетам — эта тема выживания и устройства жизни человека в мире с нестабильными законами. Мире, который либо постоянно меняется, либо законы которого дико отличаются от привычных — при этом сам герой почти никогда не смотрит на эти законы изнутри, он всегда пришелец, попаданец. Но в отличие от стандартного и занудного «попаданческого» мира, который на деле куда проще, чем обычный мир из не-фантастической литературы, у АБС мир гораздо сложнее.

В «попаданческом» мире есть нечто читерское — как проходить игру на самом легком уровне для маленьких, когда ты уже вполне играешь на среднем. Отличный результат можно показать, только ты-то на самом деле знаешь, чего он стоит. Обычный, наш реальный мир можно принять за средний уровень сложности. У АБС все играют на самом высшем, God по меркам Цивилизации. Неудивительно, что если не проигрывают, то выходят с очень большими потерями, что называется, narrowly, я не знаю, как это сказать. Зато за такой игрой очень интересно наблюдать — и за героев болеешь даже не потому, что они симпатичны сами по себе, а потому, что они осмелились в это ввязяться.

Мир «Града» сконструирован именно по такой схеме: герои проходит в некоем загадочном Городе некий неясный Эксперимент, причем в чем суть Эксперимента, никому не говорят. Дабы не нарушать чистоту оного, разумеется. В Эксперименте участвуют люди из разных стран и времен Земли, и у каждого есть свой Наставник, голос которого, впрочем, не особо отличается от голосов, звучащих в голове неопасного шизофреника (что, впрочем, совсем не исключено). С одной стороны, Город вроде бы живет по банальным человеческим законам, с другой — в нем есть дурацкие искусственно навязанные правила типа профессиональной лотереи, а с третьей, периодически появляются вещи и вовсе никакими известными законами, включая физические, необъяснимые.

Только сейчас я понимаю, что «Град» на самом деле — очень квестовый роман. При этом задача героя — как в редких, но гораздо более интересных квестах — действовать нестандартно, «выйти за пределы карты». Что и происходит, но отнюдь не означает конец игры. Просто в очередной раз меняются правила, мир становится еще более безумным и всем приходится перестраиваться. Или, вероятно, это одному герою приходится спешно перестраивать свою поехавшую психику — кому как больше нравится, да и не суть важно. Безумная нить повествования очень затягивает именно своей нелогичностью какой-то, что ли, — когда читатель ждет некоего определенного развития сюжета, а происходит совершенно другой и неожиданный поворот. Город и дорога на север — можно сказать, что две главные части, но чем-то меня такое соотношение частей смущает и все больше кажется, что нет на самом деле никаких границ, и Город — это тоже дорога. Проблема АБС в том, чтобы передать очень странные и волнующие внутренние ощущения внятными словами, а этого не сделать — и им-то пришлось целый роман написать.

Концовка одновременно слегка разочаровывает, слегка пугает и вызывает восхищение. Кто читал, тот поймет. Это вообще одна из тех мыслей, которые периодически не дают мне покоя: что будет дальше? За последней чертой, еще за самой последней. То, что это еще не конец, радует далеко не всегда — иногда хочется, чтобы конец уже оказался концом, потому что жить с предыдущим невозможно в принципе, не говоря уж о том, чтобы жить так, будто ничего не случилось. Более того, возникают опасения, что это никогда не будет конец. Встань и иди. И даже мысль о том, что ты *можешь*, уже не радует. Это какой-то фатализм наоборот, который ничуть не менее страшен, чем классический вариант.

А еще — в Граде очень много всего. Мне кажется, я узнавала множество моментов и сюжетных ходов, которые так или иначе использовались в других романах, до или после. Например, момент с внезапным возвышением Андрея — только потому, что он личный друг Гейгера, который неизвестно как пришел к власти. Кажется, что-то такое было уже в «Улитке на склоне» — когда человеку внезапно дали власть, с которой он толком не знает, что делать, искренне старается повернуть там какие-то заржавленные шестеренки и сделать, чтобы лучше, но результат, мягко скажем, неявен. Или обязательная периодическая смена профессий по лотерее — точно было, только вот где? Про речи, произносимые перед залами истуканов, и игры в шахматы с персонификацией кого бы то ни было — вообще молчу. И при этом все эти странные эпизоды смотрятся в романе очень органично, не говоря уж о том, что они не страннее всех прочих.

И помимо них если очень много тем и идей, о которых можно долго говорить — действительно глубоких, и важных, и интересных. Это вообще, конечно, отличительное свойство текстов АБС, но в «Граде», по-моему, концентрация очень высока. Даже кухонные разговоры, даже внутренние «самокопательные» монологи героя — на довольно высоком уровне, в этот диалог хочется попытаться вступить и сказать свое слово на заданную тему. Мне, во всяком случае, хочется. Жаль, что нельзя вынести «в режим диалога» почти весь роман.

«Когда мне было 18 лет, мой отец был полным идиотом. С тех пор он изрядно поумнел». Марк Твен.

Вот так же и я, прочтя сию книгу лет этак десять назад, был восхищён размахом, но остался в недоумении относительно содержания. Накручено, наворочено — а всё ради чего? Непонятно. Обычные люди в необычных обстоятельствах. Первый раз что ли? Не Стругацкие это придумали, и уж точно не они будут последними, кто об этом напишет. Так я думал тогда.

Какой же дурак я был!

Полистав роман теперь, спустя почти десять лет после прочтения, я вдруг оцепенел. Ибо в романе была описана моя жизнь. Вернее, мое мироощущение (с известной долей условности), каким оно было лет пять назад. Я пролистал книгу назад, пробежал глазами первую часть и буквально задрожал. Чёрт побери, а ведь это тоже я, но в возрасте двадцати двух-двадцати трёх лет! Потом посмотрел концовку. Стало совсем не по себе. Неужто и это тоже я — в будущем? Теперь открываю «Град обреченный» и не могу оторваться, узнавая слова, мысли, поступки себя прежнего и себя нынешнего. Откуда у братьев такая проницательность? Что за чудесный дар залезать в голову и всё там переворачивать?

А потом меня осенило: ведь эта книга — о втором шансе. О том, что сделали бы мы со своей жизнью, если бы нам дали ещё одну про запас. Стоило мне подумать об этом, как всё встало на свои места. Вот я, то есть Андрей Воронин, попал в новый мир. Я, то есть он, ещё несёт в себе груз прежних представлений, ещё инстинктивно пытается подстроить окружающий мир под себя. Но время идёт, и Андрей понимает, что всё не так просто. Амбиций у него становится меньше, но надежда ещё тлеет. И он пытается если не переделать мир, то хотя бы сделать хоть кому-то лучше. Затем — новый разворот, и Андрей смиряется, отдаваясь на волю потока. Прекраснодушные мечты тают в дымке, сменяясь сытым довольством. «Тот, кто в юности не был революционером, в старости не будет консерватором». Это — не фраза из романа, но подходит она к нему на все сто. Вспомним, когда Стругацкие писали свой роман: рубеж 1960-х-1970-х гг., начало брежневского застоя. Романтики коммунизма вздыхали (и вздыхают по сей день) — мол, выродился СССР, идейные люди ушли, их сменили обыватели. Где ты, революционная строгость нравов? Где боевой речитатив Маяковского? Где вера в светлое будущее? Ничего этого не осталось, сменившись пошлой погоней за мещанскими радостями. И не понимали мы тогда (многие не понимают и сейчас), что Брежнев, Суслов, Тихонов, вся эта геронтократия — это те же люди, которые когда-то маршировали под красным знаменем и пели бодрые песни, вынюхивали врагов народа и рвали на себе рубаху во имя счастья трудящихся всего мира. Просто теперь они остепенились, расстались с юношеским максимализмом и научились получать удовольствие от простых радостей. Вот она, сытая трясина имени Фрица Гейгера!

И получается из всего этого, что сколько бы не давали людям шансов, как бы не экспериментировали с социальным устройством, ничего не изменится. Мы вновь будем наступать на те же грабли, вновь переживать молодецкий задор и спокойное довольство, и вновь мечтать о втором шансе.

Но всё же есть что-то в нас, заставляющее наперекор всему ломать иногда свою натуру и срываться куда-то ради очередного фантома. Ибо мы — люди, а как известно, «не хлебом единым жив человек». Душа наша просит чего-то большего.. И вот уже и житейские радости нас не прельщают. И мы, как Андрей Воронин, уходим в свой поход на север, чтобы познать, постичь, вкусить. Эта страсть гонит нас, несмотря ни на что. Многие ломаются, не доходят. А те немногие, кто всё же пробивают лбом стену и достигают цели, оказываются перед лицом искушения. Их соблазняют наградой за труды. Хрустальным дворцом наслаждений. Прекрасной грёзой, ставшей действительностью. Кто откажется? Дураков нет. Или почти нет. Те же, кто находит в себе силы превозмочь и это (безумцы, от которых всех тошнит), в качестве приза получают лишь бесстрастное сообщение: «Вы преодолели первый круг».

«Как! Опять?!» — возопит измученный герой. А товарищ его вздохнёт с облегчением: «Ну слава богу!». Значит, ещё не конец. Нас снова ждёт второй шанс!:wink:

Жизнь персонажей романа (а здесь их несколько) проходит в Городе. Это — совсем разные люди: шутка ли, собраны не только из разных стран, но даже из разных эпох, кто-то выдернут из второй мировой войны, кто-то из революции, кто-то из висельной петли, кто-то пришел по доброй воле, кто-то от скуки, кто-то из идеалистических порывов. Первая глава, где Андрей и его сотоварищи работают «дворниками», по сути, знакомит нас с людьми и с Городом, показывая лишь некоторые из абсурдных его черт, как бы предупреждая — дальше будет еще хуже.

«Эксперимент есть эксперимент!» — этот всеохватный принцип давлеет над Городом, над персонажами. Этот принцип показывает антипонимаемость мира не только для персонажей, принуждая их смиряться с действительностью, но и для читателя, вызывая все большее недоумение и какое-то подсознательное понимание, и, кажется, для авторов тоже. Не побоюсь так сказать. В этом романе Стругацких непонимаемость является неотъемлемым персонажем и авторское непонимание — над-непонимание, непонимание высшего порядка — это единственно верный метод.

Город ползет. Подобно ползучему на рельсах городу Кристофера Приста, этот — тоже медленно переползает с места на место, с севера — на юг, оставляя за собой, как улитка, слизь разрушенных мертвых кварталов. Но если город Приста полз в погоне за оптимумом, то этот город ползет по прямой, прочерченной создателями мира Эксперимента, и на его пути не может возникнуть океан, который остановился бы его движение. Город — это метафора человечества, которое выползает из древних времен, из первобытно-общинного строя каменного века, вползает в долину зиккуратов древнего Шумера, в пустыню пирамид Египта, в в мифические предгорья греческого Олимпа, в суеверье средневековой инквизиции, в крестовые походы и завоевание Америки, в мировые войны, в фашизм, в социализм, в капитализм... Зачем это человечеству? К чему они стремится, чего пытается достичь, оставляя за собой не только разрушенные кварталы древности, но еще и отчетливый кровавый след тех, кого выжали механизмы этого механического ползучего чудовища?

«Эксперимент есть эксперимент!» — отвечает Наставник, а следом за ним и герой романа, когда один уклад сменяется другим. Одно общество сменяет другое, одна утопия обнажается до антиутопии и тут же на смену ей приходит другая. В отличие от традиционных антиутопий, где вырваться из утопичного общества является желанной целью, в романе ГО показана ничтожность такой цели: выбравшись из одной антиутопии человек тут же попадает в новую. Это уже не отчаянный последний порыв, но непрерывный процесс. Бессмысленны цели, бесцельны попытки, бесконечен процесс... Эксперимент есть эксперимент.

Метафора романа распространяется и на личность героев. Итак, последовательно человек теряет все свои опоры, свои идеалы. После очередного переуклада Андрей чувствует неуверенность, но появляется Наставник и дружески хлопая по плечу говорит: именно так и нужно было поступить, сломать себя, перешагнуть через что-то в себе. Новое общество — и герой обретает какие-то новые ориентиры, новую идеологию, новые точки опоры, но — бац! — смена курса, снова герой в замешательстве, снова ломает себя и снова оказывается прав. Раз за разом, лишаясь своих точек опоры, он все более обнажается. Обнаруживается Достоевская обреченность: ко всему подлец человек привыкает... С потерей идеологии не прекращается жизнь. Но жизнь = эксперимент. Эксперимент есть эксперимент. Жизнь есть жизнь. И герои двигаются дальше.

Действие романа происходит на нескольких уровнях. Уровень общества, уровень отдельного человека. Каждый из персонажей имеет свои начальные ориентиры и для каждого из них Город и эксперимент дают возможность обрести собственное счастье: у китайца Вана — повиновение и единение с миром, у японца Кен Си — самурайская смерть, у Фрица — логичное и понятное общество, у Андрея — какая-то форма борьбы с собой, у Изи — обретение некоей высшей Цели=религии. Еще есть уровень человеческого естества. Кроме всех этих идеальных материй, есть какие-то глупости и несуразности, просто по факту присущие человеку — поэтому жена Андрея б*дь, но он ее любит, а она изменяет и при этом любит его, Фриц — желающий счастья для всех — тут же и приравнен к Гитлеру массовыми казнями, и Андрей в конце стреляет в своего двойника хотя казалось бы, чего уж бояться — дошел до 0-вой точки.

Характерен эпизод с шахматной партией: Андрей играет с Великим комбинатором. Для Андрея комбинатор — это Сталин. Для какого-нибудь конкистадора это был бы Папа, благословивший на крестовый поход, для немца — Гитлер, для христианина — Иисус, и т.д. Комбинатор — это абстрактный Вождь. Андрей играет с комбинатором партию. Мы помним, что по сюжету — комбинатор именно Сталин, для Андрея — этот вождь всеправый, всеблагой и идеальный. Андрей обнаруживает, что играет против комбинатора, и фигуры в партии — знакомые ему люди, родные, близкие, и даже не родные, но люди, обычные, живые. Идет игра, фигуры с доски уходят, как, например, каждый из нас теряет уходящих из жизни родственников — умирает бабушка, гибнет друг в несчастном случае. Все эти трагические случайности — ходы в партии Великого комбинатора. Для Комбинатора люди — фигуры, пешки на пути к ведомой только ему Великой цели. И перед Андреем оказывается выбор: играть вместе с Комбинатором, хоть и на противоположной стороне доски, или играть против, что само по себе уже абсурдно, либо не играть, но самому стать пешкой и позволить, чтобы играли тобой.

Ирония этой игры в том, что погибают все, рано или поздно в этой партии фигур не останется, как бы хорошо ты не играл. Условно говоря, итог партии, какова бы она не была — великая или малая, светлая или не очень, — убить всех, «все там будем». Получается, что комбинатор играет только ради красоты ходов. Тут мы сразу можем перейти на уровень Бога, т.к. в Его партии тоже все погибнут, правда, и новые родятся, но для остроты эта часть метафоры опущена, ибо конкретно тебе от этого будет ни холодно, ни жарко. Твоих — не останется.

В общем и целом, полотно получилось объемное, многослойное, неоднозначное, но, что мне хотелось бы отметить особо, — я вижу в этом романе некий апофеоз всяких утопий, метаутопию. Пройдя до самой 0-вой точки и погибнув, убив самих себя в 0-вом зеркале, герои лишь перешли на следующий круг. Эксперимент есть эксперимент, говорит наставник, и мы понимаем: жизнь продолжается. Роман ГО как антиутопия ставит невероятно высокую планку. Можно сказать, что лучшие из написанных в этом жанре произведений оказываются лишь фрагментом общей мозаики Эксперимента Братьев. Для выхода на следующий уровень необходимо бороться уже с этой новой постановкой: жизнь — антиутопия, Бог — антиутопия. Не знаю, скоро ли появится писатель, способный побороть эту границу, выйти за пределы Эксперимента...

Наконец, я долго думал, какую оценку поставить роману. Сразу после знакомства я остановился на 9. Но шло время, а мысли мои все чаще возвращались к роману, возникали новые идеи, трактовки. Все это разбуженное романом Братьев беспокойство моего разума убеждает меня, что роман этот не просто хорош, но является несомненным шедевром.

Когда я открыла страницу, чтобы поставить оценку, я поняла, что не могу это сделать.

Потому как Град — роман вне категорий. Это трудно назвать романом — линию сюжета можно нащупать лишь под синтетикой.

И тем не менее — 10ки мало.

Каждый персонаж не просто прописан, они — живые. Живые настолько, что их недостатки воспринимаются как нечно обыденное. Собственно, люди богатые душевно тоже воспринимаются здесь как нечто обыкновенное. И тем не менее, ты начинаешь задумываться над собой.

Как же трудно описать этот роман.

Дворник Ван, пребывающий где-то между мудростью и Божеством, Изя Кацман, представляющий собой Познание, Фриц, символизирующий Власть, Сильва — Шлюха, Дональд — Неудачник, а кто же Андрей? Может быть Тот-кто-не-останется-в-хрустальном-дворце...(Кто такая Окатава — Это Та-которая-грезит:))))))) ).

Град относится к тем романам, которые закончив начинаешь читать сначала, и чем больше читаешь, тем больше вопросов!

Все слова бессмыслены, все описания являются слишком субъективным мнением для описания, но если Вы его не читали — вы неграмотный.

Он — боль, вышедшая наружу.

Эта книга волшебная. «Волшебная» — это именно то слово. Впервые я прочитал ее лет в 16 и... ничего не понял, ну просто ничего. Ругался грязно, ругался долго- как же обманули бедняжку. Поставил бы ей оценку «5» (из 10) в тот момент и с глаз долой. Второй раз «волшебство» настигло меня через пару-тройку лет и «О, да!!!» Сколько же я в ней тогда нашел, сколько было открытий. Но до конца так понять и не смог. Загадкой остались секрет «красного здания», а главное загадкой остался сам финал. И вот недавно я вновь перечитываю «Град». Все как в 16 лет, только я другой и книга тоже другая, хотя и с тем же названием. Теперь я понимаю многое: я меняюсь, я расту, да я умнею, черт возьми. Но полностью книга так меня и не отпустила. Теперь, когда у меня на руках куча интервью Авторов, когда я перечитал кучу форумов с, прямо таки, остервенелыми спорами на тему «Дак что же Изя открыл на допросе Гейгеру?» — я все еще молод, недостаточно мудр, чтобы ее просто отложить и больше не перечитывать. Нет, я вернусь к ней позже. Обязательно. Эта книга моя «лакмусовая бумажка», отражающая в цвете мой этап развития как «человека разумного». Когда я поставлю этому произведению 10 — я уже к нему не вернусь, поэтому пока «9».

«Град обреченный» — одна из самых неоднозначных и философсих книг Стругацких.

Молодой читатель воспринимает её, как чистую фантастику, зрелый читатель не сможет не заметить параллелей с существовавшим во время написания, государственным строем (бюрократия с её непонятным учётом количества мусора вначале романа, Красное здание, ходящие статуи, напоминающие о культе личности).

Однако основная идея романа — изменение морали и взглядов на мир человека, под действием социальных процессов и самого мира, под действием окружающей человека действительности.

Главный герой в начале своего пути простой мусорщик. И он не жалуется на это, потому что свято верит, что исполняет свой долг, свою работу в Эксперименте, что делает всё что в его силах, на своём месте. Через время он становится следователем. Тут его взору начинают открыватся вещи, которых он прежде в Городе не видел, да и знать ему о них было не положено. Он ищет причину загадочных происшествий, и находит, но борьба с этим выше его сил. По прошествии времени он уже работает редактором в газете. Как раз в это время коррупция в правительстве Города становится невыносимой для горожан. Назревает бунт, подстёгиваемый ещё и тем, что не включается солнце и Город вместе с фермами погружён в двенадцатидневную ночь. И главный герой — один из горожан, и ему тоже уже в печёнках сидит прогнивший бюрократический правленческий аппарат. Но переполненная чаша терпения опрокидывается и происходит революция — Поворот. Андрей становится советником господина президента. Он живёт в своём доме, со своей женой, у него высокооплачиваемая должность, любовница-секретарша, он даже оружие коллекционирует. Казалось бы собственная жизнь и жизнь Города налажена. Чего ещё хотеть? Однако на этом проблемы почему то не заканчиваются. Появляются недовольные, Изя Кацман даже обещает «сытые бунты». В Городе нет ни единого творца — поэта, художника или скульптора...

Президент Фридрих Гейгер отдаёт распоряжение снарядить экспедицию на север. Что бы разыскать воду, нефть, а возможно Антигород и начало Мира. Главному герою очень не хочется идти. Но и он, и президент хотят знать, в каком мире они живут. А возможно человек просто не может не идти дальше.

Роман полон неоднозначными моментами. Так можно рассматривать Наставников, как неких всесильных эксперементаторов, может быть даже с другой планеты, а можно смотреть на них, как на воплощённую Экспериментом в плоть, Совесть каждого из персонажей романа, каждого из жильцов города. Можно рассматривать Красное здание, как фантастический, недоступный пониманию, элемент Эксперимента, а можно рассматривать его как отражение совести и её конфликтов с реальностью

Под конец начинаешь понимать, что есть что-то кроме примитивного существования, что-то, что присуще человеку, кроме желания удовлетворить физиологические потребности.

Потрясающе, что авторы всё же решились писать ЭТО, да ещё и в то время, когда никто об этом не писал, когда писать такое запрещали. Это очень хорошо, что настали времена, когда этот роман без проблем публикуется, и что у всех есть возможность свободно его читать. Благодаря вопросам, поднимающимся в этом произведении, оно остаётся актуальным и по сей день.

Отличный роман

Произведение, которое будет открытием при каждом новом прочтением. Оно не может оставить одинаковое впечатление в 16, 20, 30 лет. Каждый раз оно будет интересно с другой, до этого неизвестной стороны, открывая новые поводы для раздумий, заставляя переосмысливать свои предыдущие впечатления и выводы.

Это возможно самое сложное и многогранное произведение писателей. Произведение про эксперимент, который неизвестные исследователи ставят над людьми разной национальности, профессии и, самое интересное, разного времени. И как выясняется нет разницы, кем ты был до эксперимента — в начале все люди равны, а дальше.... — жизнь покажет.

Для меня эта книга также интересно возможностью проведения аналогий между описываемым загадочным миром и СССР. Возможно, что авторы хотели сказать, что это тоже был эксперимент — эксперимент длиной в 70 лет. Эксперимент результаты которого остались неизвестными для непосредственных его участников. Ведь со многими вымышленными событиями в книге и событиями происходившими в период Советской власти можно провести параллель.

Это книга не для развлечения. Чтение каждой страницы требует раздумий и внутреннего осмысления. Но этим она и хороша, что не позволяет застояться серому веществу, именуемого мозгом. А если выразить одним словом — это ШЕДЕВР советской и мировой фантастики

Неважно: ад это или чистилище, понятно, что фраза о «круге» наводит на аналогию с Данте, но это нечто большее, это Эксперимент над человеком, над его сущностью, над тем, что принято называть внутренним миром, мировоззрением, даже душой, если хотите. Читается с упоением каждой деталью, просто полное восхищение каждой строчкой, каждым оборотом речи. Персонажи книги реально живые и биологические объекты.. Просто чувствуется покорная смиренность Вана, то, как он кланяется «обарчившемуся» Воронину, показывает всю сущность восточного народа; при каждом появлении дяди Юры в нос шибает луком, потом и самогоном, живые запахи реального трудяги, так и представишь военного, который вновь вернулся к сохе; строгие и подтянутые Фриц и Рильке, противоположность ему такой же немец Отто — просто Торопунька и Штепсель по-фашистски, но отвращения к ним как к нацистам почему-то нет (может быть только для меня), ведь они былы жертвами режима. Блуждания по пустыне разведывательного отряда сделают честь любому «безумному Максу», и Стругацкие не были бы собой здесь, если бы не отправили своего героя в опасный последний поход, возможно ведущий никуда или к какому-то источнику счастья: пусть-то Шар или Хрустальный дворец. В конце концов суть всего — возвышение человека над собой, понимание большего и применение этого понимания. Мы все время ищем, и становимся выше себя, если понимаем, но при этом не издеваемся над теми, кто еще не понял, не возвышаемся над ними с высокомерием аристократа.

Мне книга не понравилась своей излишней «в-стольностью». Авторы как будто никогда и не собирались ее публиковать, и поэтому в нее и только в нее решили втиснуть все свои размышления и недовольства тем строем, а все остальное — так, для антуража... Поэтому, при их фантазии, есть идеи, уже обыгранные до них, а свежие придумки затерялись в череде загадок и происшествий.

В те годы, когда это писалось, люди, читавшие это (если такие были, самые близкие и надежные), наверняка с трепетом восклицали: «Вот это да! Да за это же точно — вышка!» А теперь думается, что лучше бы это были две книги. Одна — идейная, про тот строй и все с ним связанное, фантастическая или нет — решать авторам. А вторая — про некий мир с Экспериментом, чистая фантастика, где были бы раскиданы намеки, позволяющие читателям строить свои предположения, а в конце — крутое объяснение, типа «За миллиард лет до конца света». И каждый мог бы выбрать, какая из книг ему по душе.

Позорная книга Стругацких написанная на волне перестроечного хайпа в 1989 году. Скорей всего заготовка книги была (с 1975 как они и говорят). Стиль «Перестроечная Чернуха» с потугами на философские умствования... чего только стоят сопливая история про фронтовика который встречался с некрасивыми девушками, и представление Сталина как тирана который играл людьми как пешками и для которого жизнь человека ничего не стоила... хуже только «Жиды города Питера» — полный отстой ... правильно сказал Алексей Балабанов что после 50 ни один режиссер ничего путного не снял ... у писателей наверное есть тоже предельный возраст ... но участие Стругацких в написании «перестроечной чернухи» — сильно смазывает впечатление о них.

«Эксперимент есть эксперимент» Для нас это не ново. Россия — вообще сплошной великий эксперимент.

У нас то Мамай, то Сталин, то Ельцин — и все по- живому.

Ленин обещал землю крестьянам и воду матросам, Хрущов обещал коммунизм, а Ельцин — великую демократию.

И где оно все? Эксперимент каждый раз с треском проваливается, растворяясь в миражах и мороках.

Изя Кацман — этот странный еврей — вот кто истинный герой этого романа, человек нашедший дорогу к храму

и несущий его в себе, а вовсе не Андрей Воронин — прошедший только первый круг ада.

«Приходя не радуйся, уходя не грусти»

На протяжении всего романа присутствует некий диссонанс. Люди разговаривают на разных языках, но понимают друг друга. Появляются павианы, отравляется вода, выключается солнце. Некое красное здание избирательно меняющее человека. Во всём какая-то обречённость и депрессия. Обречённость эксперимента, ненужность его, словно бы про него забыли. Здесь не нужно делать что-то для личности, здесь делают для масс. А личность не в почёте. Нужны тупые, исполнительные и безынтересные. Как шахматная партия, где люди-пешки, иногда приносятся в жертву ради общей победы. Мировоззрение Андрея меняется после красного здания, здесь он из исполняющего превращается в отдающего приказы. Не нужны для управления ни люди способные выполнять рутинную работу, ни люди способные творить. Нужны жестокие, способные двигать шахматные фигуры, в любой момент готовые принести их в жертву во имя порядка и победы и чтоб рука не дрогнула. Всё это в искусственном обособленном городе, с искусственным солнцем, с искусственным набором населения из разных стран и времён 20 века. Но ничего нового не происходит. Эксперимент выбивается из-под контроля, но всё же остаётся экспериментом. Это проходит лейтмотивом через весь роман. Эксперимент течёт по своим законам, как и в большом Мире. Он будет, пока будет существовать несовершенный мир человека. И вот уже у власти бывший нацист, гестаповец. Всё должно идти по своим законам. Своим путём. Создаётся идеальное общество, где всем всего хватает. Где полный порядок. Но эксперимент на этом не останавливается. Его результат- поражение! И дальнейшее зацикливание. По сути любое общественное устройство обречено на то что найдутся люди, которые будут им недовольны. Ничто человеческое не совершенно в человеческом несовершенном мире. Сам человек несовершенен. «Приходя не радуйся, а уходя не грусти» А зачем приходим?! Человек стремится к своему собственному обособленному совершенству или счастью если так можно сказать-что есть от лукавого, что вносит беспорядок. Бог стремится к порядку, как стремится к упорядочиванию любой деспот и тиран, через кровь, страх, боль. Абсурд. К любому строю человек будет приспосабливаться и мимикрировать, сам того не осознавая. Эксперимент в городе, эксперимент в Корее, СССР, США. Обреченность на эксперимент! Который в свою очередь обречен на провал. Всё стремится к энтропии. Если уничтожить одну элиту, придёт другая. Уничтожить одну систему, она заменится другой. Ради чего живёт человек ? Кто то ради идей и идеалов как Андрей. И система диктует ему эти идеи и идеалы. Главное чтобы была цель. Кто-то как китаец счастлив остаться дворником безсменно не желая подчинятся законам. Кто-то как Изя ради искусства. Но и тут неравенство. Кто-то делает это искусство. Кто-то систематизирует. Кто-то потребляет. Снова элита. Человек должен творить прекрасное. Только это и вечно?! Это не подвластно ни времени, не каким либо общественным переустройствам. Самое вечное останется навсегда. Главное чтобы был человек, для которого это было бы потребностью. Который нес всё это сквозь время. Может быть поэтому Фриц так сокрушается что мало при его общественном устройстве людей способных к искусству. Так его город для посредственности. В нём всё хорошо. Всего хватает. А ведь не хлебом же единым... Зато есть идея, например направить экспедицию к антигороду, найти мнимого противника для армии. В любом случае экспедиция терпит крах. Андрей стреляет в самого себя и оказывается в Ленинграде где снова «идея». Первый круг пройден. Но их еще будет много. И только прекрасное не подвластно этому.

Очень сложный для понимания роман, очень многогранный. Он всегда будет открывать что-то новое при прочтении. Интересный?! — думаю что да- именно своим сюрреализмом. Читается довольно таки легко. Есть что то светлое в конце книги, оптимистичное. Воодушевляющее. То ради чего живёт человек- ради прекрасного в этом обреченном Мире. Перекликается с «Трудно быть Богом» и «Пикник на обочине».

Вот у вас бывало так, что вам рассказывают анекдот (ну типа «Попали немец, еврей, русский и шведская проститутка в ад, а Немой им и говорит: ») вы слушаете, слушаете, тут рассказчик замолкает с выжидательным видом, а вы такие: а ээ и это все? Т.е. до вас НЕ ДОШЛО. Вот и тут оно самое, или как будет понятнее современным ребятам и девчатам — тот самый мем с мужиком на фоне ковра, который ничего не понял, но было очень интересно.

В остальном роман шикарен, герои колоритные, события фантасмагоричнее некуда, не заскучаешь. Скрытых смыслов немеряно, хоть камазами вывози, вагонами грузи. Одним словом, запоминающаяся вещь!

Из минусов — националистичненько. И, по-хорошему, должно быть обидно (хотя по большей части и правда). Странно что в отзывах эту тему никто вроде не поднял.