Аркадий и Борис Стругацкие «Гадкие лебеди»

Есть книги которые доставляют удовольствие головокружительными приключениями, погоней или затягивающим сюжетом. В повести «Дикие лебеди» ничего этого нет. Автор не описал какими были мокрецы внешне или их способности. Он не описал что стало с детьми. Вероятно автор как и главный герой Банев не знает что делать с обществом, а просто описывает происходящее.

Это описание доставило мне неимоверное удовольствие. Я увидел в повести очень многое из того, что сейчас происходит в мире, поэтому для меня эта книга стала классикой литературы.

«На кой черт живут все, ведь это так просто, подойти сзади и ударить железом в голову, и ничего не изменится, родится за тысячу километров отсюда в ту же самую секунду другой ублюдок». Если человека может не стать в любой момент и никто этого не заметит, то грош цена такой жизни. Думаю сейчас очень многие этого не понимают, и для них жизнь кого-то еще кроме себя любимого ничего не значит. Другой важной идей стало в книге взаимоотношения мужчин и женщин. Многие рассматривают взаимоотношения только лишь через сексуальность, опускаясь на уровень животного.

«Но разве можно любить женщину, которая тебя не любит, и женщина не может любить, когда ты не любишь ее, и так все вертится в проклятом бесчеловеческом кольце, как змея вертится, гонится за своим хвостом, как животные спариваются и разбегаются...» За такие мысли я легко простил автору его пьянство и внимательно следил за его судьбой, и мне было жаль с ним расставаться.

Книга была прочитана лет в четырнадцать, произвела впечатление и была любимой. Одной из у АБС… Очень нравился залитый дождем город, таинственные изменения биосферы, тень Очень Большой Загадки за всем за этим… Как музыка, читались апокалипсические слова Голема про дождь, что будет падать на пустой город, в котором не осталось людей, ибо люди не могут дышать водой…. А дождь будет падать на пустой город, размывая мостовые, сочиться сквозь гнилые крыши… Потом смоет все, растворит город в первобытной земле, но не остановится, а будет падать и падать…

Мне казался вполне справедливым исход повести. Я впервые прочла о малоприятном обществе взрослых (другие способы до меня плохо доходили; я росла идеалистичным книжным ребенком)). Не найдя в этом вертепе ни одной достойной рожи, была удовлетворена и даже обрадована тем, что взрослые остались с носом. И научились тому, что с детьми придется считаться! Тем более, что финал разрешал тем, кто перевоспитается, жить и работать вместе с этими хомо луденсами...

Ну так вот. И только сейчас я пришла к мысли, что книга-то эта, пожалуй, не о Прогрессе, а о Прогрессорстве. И стоять должна в ряду с «Парнем из преисподней», «Жуком в муравейнике» , «Волны гасят ветер». Книгах о Вмешательстве. О спрямлении наших кривых дорожек… Только в ГЛ работа эта не декларируется, а проводится очень тихо и деликатно, исподволь, на протяжении уж точно двух поколений. Пытаются донести они до нас новое что-то, вливают новые идеи в информационную затхлую сферу земли… (можно предположить, что если Зурзмансор известен как автор прогрессивных философских трудов, то и остальные не ваньку валяли. Просто не всем известно, что Зурзмансор – мокрец). Бесполезно… А может, напротив – готовили платформу для дальнейших действий, удобряли, выискивали носителей третьей импульсной системы и Т-зубца))))

Читатель успевает увидеть развязку этой прогрессорской операции. Почему-то организаторы ее не в состоянии больше ждать, действуя «мягкими» методами. И вершится Исход. Проблема развития решается без нашего участия, потому что мы не смогли и не захотели участвовать, не захотели изменить себя. «…хочется сделать что-то мужественное, например раправить плечи и втянуть брюхо. Но я лучше мужественно хлопну коньяку.» (И это Банев, один из лучших представителей взрослого мыслящего населения.)

Конечно, странно и страшно видеть, как рушится привычный мир. Так же страшно, наверное, было Бойцовому Коту Гагу, так же страшно было тем, кто на шкуре своей пережил операцию «Мертвый Мир», этот же страх извел Экселенца и заставил его совершить убийство… Страх перед вмешательством извне, которое может быть и добро, но слишком чуждо, и результат его потому может оказаться невместимым в рамки нашего сознания, наших представлений, морали итд.

(Кстати, мучает подозрение: не людены ли это были?? Мало ли, вдруг нашли способ вернуться в прошлое.)

Совершенно гениальная вещь. Я, пожалуй, больше не знаю так мастерски созданной атмосферы. (Вспомните описание дождя, это постоянное ощущение сырости, тумана, ветра, промозглой мги!). И города в целом, и ресторана, и санатория, и проходной лепрозория...

Потрясающе выписанные герои. Все. Включая «несовместимую» пару за соседним столиком, разновозрастных детишек, рядового Джуру все на той же проходной... Абсолютно живые!

И мокрецы. Безукоризненно корректные, пугающе умные... Опасные? Или просто непонятные? Изгои? Или пренебрегшие обществом? Больные? Или — Иные?..

Как должно относиться обществу к такой «бархатной» революции: радоваться, что дети создают Новый Мир или бороться за возвращение к ним их чад? Какой мир могут создать эти не по годам развитые, умненькие, отчужденные от своих семей дети? Перешагнувшие... нет, скорее, отодвинувшие в сторону своих родителей и учителей, взращенные странными существами с их непостижимыми интеллектом и возможностями? Был ли у них выбор, у этих детей, или они были обречены идти за трубочкой этих Гаммельнцев?

Ох, как все не просто... И вот еще что, не забыть бы вернуться.

Ничего удивительного нет, что повесть не допускали к публикации 20 лет. Ведь это обличительное произведение, подбивающее к революции и созданию нового строя. Бедного Банева стало жаль — в писательском мозгу, готовом к любой фантазии, никак не умещалась текущая реальность, а самое главное — непонятные взрослые дети, которым не интересен старый мир и совершенно не нужна история. Они чувствуют себя винтиками в новом будущем, в которой нет места прежнему. Примечательно, что сама повесть начинается с жестоких слов Ирмы своим родителям, о сути которых читатель лишь может догадаться, и то — к концу книги.

Страшная повесть. Страшная именно своим подталкивающим действием к размышлению о мироустройстве. Живет себе средний обыватель и живет. И ни о чем не задумывается. Учит детей так, как его учил отец, а отца — дед. Не интересуется ни властью, ни политикой, ни закулисными играми. И всю жизнь бы так прожил, если бы не дождь, которому ни конца, ни края. Если бы не взбунтовавшиеся дети и горькое чувство собственной бесполезности. Если бы не страх за свой маленький, но уютный мирок. Всему пришел конец, и даже дождю. О, дождь — это отдельный герой в данной повести — со своим унылым занудным характером, портящий не только настроение горожан, но и облик всего города — расползающаяся плесень, грязь и сырость. Беспросветность во всех смысловых проявлениях.

Надо признать, что книга читается тяжело. Это не бульварное чтиво с шаблонным сюжетом и целью вызвать у читателя чувственные эмоции. Если ее проглядеть поверхностно, то не уловишь суть. А если вдумчиво и неоднократно перечитывать рассуждения героев, можно до такого додуматься! (что лучше не думать совсем)

Столько цитат «натырила» — загляденье!

Даже не знаю, с чего начать. Наверное с того, что это первая прочитанная повесть АБС. Почему руки потянулись к ней, уже и не вспомню. Кажется, меня жутко заинтриговала фабула о детях, мокрецах, вечно дождливом мрачном городе и конфликте поколений. Всё так. Всё чудесно, сильно, толково, быстро по сюжету и массивно по глубине. Хочется брать каждый отдельный момент и его разбирать. Я очень скоро понял, что выписывать цитаты из книги будет слишком долго, их очень много, и зачастую они уводили меня в загруз. Не знаю, как другие книги АБС, но в этой атмосфера повествования, назовем ее так, весьма определенная, что мне напомнило «Трех товарищей» Ремарка: там тоже герои пили, философствовали, довольно ловко играя словами, и иногда прерывались на быстродействие. Но дело, конечно же, не только в разговорах.

Дело в идее историзма. Аркадий и Борис Стругацкие максимально наглядно показали историческую смену. Перемен требуют наши сердца — пел Цой. Не дай вам бог жить в эпоху перемен — говорил Конфуций. Всё это прекрасно, но вот что, не забыть бы мне вернуться — думает Банев... И эта фраза, раз уж начинать разбор с конца книги, настолько выбивается из общего потока счастья и солнечного тепла финала последней главы, что читательский шок обеспечен. Сдается мне, часто так бывает в книгах Стругацких, что хочется строчить абстрактные восхваления в духе «как же это глубоко сказано» или «здесь заложено столько смысла». И впервые за годы мне не хочется далеко уходить от этих пустых восхвалений, ведь любой разбор будет смотреться мелко и ограниченно. Да, будущее прекрасно и беспощадно. Да, поколение двух мировых войн дискредитировало себя полностью. И да, черт побери, каждому свою среду, к которой он привык и иначе себя не мыслит. Я даже прослезился в конце. Вот самый-самый финал сделан сверхмастерски, задействовав инструментарий типа наконец-таки Дианы Счастливой, контраста вечного дождя с туманом и финального солнца с травой и деревьями, ии... вот такой вот последней оговорки. Блестяще, ничего не скажешь.

Дети интересны в крайней степени. Они холодны, молчаливы, умны, эффективны, лишены вредных привычек и предрассудков. Их глаза — это глаза холодного будущего. Они смотрят на мир взрослых — пропитый, сломленный, пустой, дикарский, бессмысленный — и они не хотят в нем оказаться. И правильно делают, что не хотят. Считается, что вставать на сторону детей в повести инфантильно, ведь есть нейтральный Банев, человек мудрый и срединный между такими разными мирами. Но дело-то всё в том, что нам привычней всего вставать на сторону Банева, потому что от его лица ведется повествование, а про детей довольно мало говорится напрямую. Но если отбросить личности и взглянуть со стороны, то в мире взрослых нет абсолютно ничего хорошего, только плохое. И дело уже совсем другое, объективное дело, что перемены ломают, что перемены болезненны. Я на стороне детей.

С позиции Банева наиболее удобно наблюдать за взглядами других жителей города, самых разных жителей. Банев действительно пограничен между двумя полярностями. Есть одна забавность... как-то давно мне друг дал прочесть несколько цитат из книг Стругацких, которые он выписывал, в числе них из «Гадких лебедей» была о том, что «для них вы и по Гегелю дерьмо, дерьмо по определению». Да, цитата кричащая. Да вот только не знал я тогда, что эту фразу в повести произносит контрразведчик Павор... А это уже совсем другой окрас. Еще один момент заключается в том, что наиболее симпатичные персонажи на стороне детей и мокрецов, а наименее симпатичные — на стороне взрослых и господина президента. И вопреки всему этому Виктор Банев думает «но не забыть бы мне вернуться». Следующая проблема в том, что претензии самого Банева к детям довольно сомнительны. Во-первых, Банев больше всего говорит гадостей про мокрецов и детей в тот момент, когда он вдрызг пьян, а это лично у меня доверия априори не вызывает. Во-вторых, он произносит топ-фразу книги №2 «Ирония и жалость», когда сам мнётся и не может ответить перед детьми на четко поставленные вопросы морального и философского характера. Хотя... я обязан оговориться вот о чем... Встречался я с очень молодой девушкой, было ей 18, и она любила задавать мне вопросы о том, что я думаю, почему я так считаю и всякие такие прочие. Я отлично помню, как миллион раз пытался достучаться и объяснить, что всё в мире гораздо сложнее, чем полярные категоричные позиции, что, мол, в принципе, как правило, да, но в данной ситуации нет. Это было чрезвычайно трудно объяснить. И зачастую я сталкивался с непониманием... И вот здесь я отлично понял ощущение Банева, когда его пригласили в лепрозорий. С одной стороны, детям нужны четкие ориентиры, строгие однозначные ответы, что невозможно при наличии хоть сколько-либо богатого жизненного опыта. А с другой стороны, я честно осознаю, что и я, и Банев, возможно, давали заднюю, вовсе не исключено. Слишком уж много оговорок присутствует в нашей жизни, и все они только усложняют и замыливают глаза.

Таковы мои обрывочные мысли по поводу этой прекрасной повести.

Тяжелая книга. Не для всех. И это я не выпендриваюсь. И не пытаюсь казаться умнее, чем есть (типа — мне читать можно, а вам — не рекомендуется, ибо передняя часть лица у вас не той формы). Я вовсе об ином. О неисповедимости путей первичного осознания Сути (произведения). Ибо вдумчивый, заинтересованный читатель — на абсолютно законных основаниях — СоТворец этой самой Сути, в известном смысле — СоАвтор.

Ни одна книга на свете не есть некая сумма неких мыслеформ, которые неким формальным образом «вкладываются» автором в книгу. Если бы это было так, то книги уже давно сочиняли бы машины — поверь, уважаемый потенциальный читатель, все необходимые технологические предпосылки для этого уже созданы. В том-то и дело. Уже довольно давно, в принципе, известны ответы на вопрос «как». Увы, но вопрос «что конкретно» — как оказалось — ответа не имеет, опять-таки, в принципе.

Технически любое произведение базируется на единстве трёх основных элементов — Тема, Идея, Антураж. Абсолютно любое, даже абсолютно бездарное. В последнем случае это просто будут — штампованная идея, корявая тема и жалкий антураж. Но вся эта триединая конструкция, все эти авторские задумки, и реализованные, и не очень — все это всего лишь набор неких узловых точек, содержащих некие механизмы активизации твоего собственного Подсознания, уважаемый потенциальный читатель. С этой точки зрения вот эти три «Тема + Идея + Антураж» — всего лишь спусковой крючок. А что уж там будет стрелять, и куда конкретно, да с какими последствиями — ооо, это сугубо индивидуально.

Так вот, вернёмся к нашей книжке. Я знаю многих людей, которые сравнивали ощущения от прочтения «Гадких лебедей» — с тяжелым похмельем, с активной фазой депрессии, и даже — с внезапным рецидивом СХУ (синдрома хронической усталости). На самом же деле у всего этого есть одно обобщенное название — «муки непроявленной совести». Это когда ты уже чего-то понял, но ещё не шибко осознал, чего же конкретно, а «общий фон» понимания, так сказать — сугубо негативный.

Книга настолько ГЛУБОКА, что в ней можно запросто утонуть.

Посему — не заплывай за буйки, уважаемый потенциальный читатель

Давайте заменим «господина президента» на «товарища генерального секретаря» — и мы увидим Советский Союз времен брежневского застоя. Творческая интеллигенция либо скупается на корню, либо искореняется навовсе. «Продаваться надо легко и дорого» — а иначе — «Перестаньте бренчать«! Масса эпохальных проектов типа «обрыбления Китчиганских водоемов» — это ли не повсеместная кукуруизация или поворот сибирских рек на юг?

»- О ком вы пишете? — О читателях. Больше они ни о ком не хотят читать». Это братья Стругацкие задали вопрос не Баневу, они задали вопрос себе — и сами на него ответили.

Неудивительно, что «Лебеди» попали в список советски нежелательной литературы и в излюбленный материал для Самиздата. Лет тридцать с лишком назад я заправил в пишущую машинку стопку листов — и перепечатал «Лебедей» в шести экземплярах. Для себя, для человека, давшего мне на неделю этот текст (как у собачников — владелец кобеля получает одного щенка из помета), и для своих друзей, которые перепечатывали «Улитку на склоне», «Трудно быть богом»...

А чуть позже я оказался в одном из советских аэропортов с командировочным удостоверением на руках и четвертьтонной «дурой», которую сгрузили прямо в снег (прецизионное оборудование!) у ворот грузового терминала. Но билетов в необходимом направлении не было на три недели вперед. Я достаточно легко проник к какому-то решающему чину в кабинет, и после получасового разговора мне на ум пришла цитата

«Словом, собственно, обстановка создалась такая, что еще бы пару глотков, и полицейский сказал бы: «Ладно, парень, бог с тобой. Я тебя не видел, и ты меня не видел».

Но у меня с собой было, аэрофлотовский чин закрыл дверь в кабинет, достал из холодильника закуску, а чуть попозже — из того же холодильника — вторую бутылку коньяка.

Словом, меня и «дуру» погрузили в один самолет и благополучно сгрузили в точке назначения.

Братья Стругацкие — это великая энциклопедия советской жизни.

Одно из моих Любимейших произведений в фантастике. Причём, ещё с подросткового возраста. С тех пор мнение по многим вопросам, затрагиваемым в повести, менялось, но Любимой повесть так и осталась.

Впервые я прочитал эту повесть в самом начале 1990-х, точно помню — в альманахе «НФ выпуск 34» за 1991г. И на тот момент, вероятно, более всего впечатлило отличие произведения от большинства прочитанного ранее. Я ведь вырос на серии «зарубежная фантастика» издательства «МИР». Да наши — Снегов, Булычёв, Крапивин и прочие зубры классики жанра в СССР. А тут вдруг — «гадкие лебеди». Как обухом по голове. Общая мракота атмосферы. Шикарные диалоги. Мокрецы, «уведённые» дети. Шаг в будущее одним рывком, а не тяжкой эволюцией социума.

С каждым перечитыванием открывалось что-то новое. Прямо сам себе казался умнее и взрослее, когда полученный жизненный опыт и знания позволяли увидеть в повести новые грани, родить собственные интерпретации и прочие мысли. Высказывать не буду. В отзывах и критике всё есть, нового всё-равно не добавлю. Я лучше и дальше о личном. Отзыв, всё-таки.

Так вот, в процессе познания этой повести, став уже совсем взрослым, я увидел то, чего ВООБЩЕ не заметил (не понял) когда читал книгу подростком. А ведь против этих детей совершено страшнейшее преступление. У них украли детство. И это не искупить ни чем. Да, «Будущее создаётся тобой, но не для тебя.», и Баневу там не место. Но и те, для кого там место, многое теряют. Пусть и не осознавая этого.

Интересно. Сложно для чтения и восприятия. Требует как видно чтения в кресле, а не в метро. Очень многоплановая вещь. Один из планов это противопоставления воды и алкоголя. Всю повесть льет дождь и всю повесть главные герои, которые люди, а не мокрецы и дети, пьют спиртное. И когда исчезает спиртное выглядывает солнце. Есть ощущение,что нас подводят к мысли, что город плохой и злой. И жители его ничего не стоят. Вот только город находится в осаде. Несколько лет льет дождь. Кошки и те сбежали. Дети, те которые как видно были хорошие и послушные, потеряли со взрослыми общий язык. Дети, которые были двоечниками, стали оплотом нации и господина президента, но мозги потеряли окончательно. И практически очевидно, что все связанно с лепрозорием. Но город остается относительно терпимым.

Между прочим обещание строить мир не разрушая было нарушено. Город уничтожен, люди, которым обещали свидание с детьми, изгнаны. Какие бы люди плохие не были с ними обошлись жестоко и не справедливо. Что оставляет сомнение, в том что новый мир будет лучше.

Одним из лучших эпизодов мне показался момент, когда Банев превратился в мокреца.

Убийственный бред – вроде нОнешних фантастических бесконечных американских сериалов, где авторы, в процессе написания очередной серии, не имеют ни малейшего представления о том, как сюжет будет развиваться через серий, скажем, пять, а посему все серии изобилуют многозначительными паузами, намеками, якобы скрывающими страшную тайну, но на самом деле только готовящие почву для последующих сезонов (если рейтинг не упадет).

Ненавижу многозначительные пустые полунамеки, за которыми ничего не стоит. Может быть, я примитивна, но считаю, что ружья должны стрелять в конце, а не просто быть вывешены для интерьера или антуража.

Это не значит, что надо все разжевывать. Но когда все изобилует намеками именно по СЮЖЕТУ, а не по филосовско-психологической линии, хочется настоятельно попросить перестать говорить красиво. Ибо вызывает зевоту и раздражение.

Есть старый аннекдот: «У России 2 варианта развития — фантастический и реалистический. Первый — Россия сама построит светлое будущее; второй — прилетят марсиане, и все устроят». Гадкие лебеди — вариации на тему реалистического (в терминологии указанного аннекдота) пути развития человечества. Следовательно, это антиутопия. А если серьезно — это утопия чистой воды. Но красивая. Очень бы хотелось увидеть в такой ситуации мамаш и папаш, которые: жрут пиво и матерятся в присутствии ребенка; посылают его на три буквы в ответ на просьбу объяснить, почему трава зеленая; зацикленных на том, чтобы их чадо было одето по последней моде и имело навороченный мобильник; умиляющихся при виде того, как их отпрысок бъет палкой кощку или кроет матом прохожих; уверенных, что их ребенок самый-самый, даже когда его задерживают за воровство, и т.п.

Поразила идея «лепрозория», абстрактности его изоляции. Вначале казалось, что он «тюрьма», но в процессе повествования приходит осознание, что всё, что находится за его пределами и есть «тюрьма».

И очень долго после прочтения книги не покидала одна мысль из нашей реальности. Когда все мы стремимся к «новому обществу будущего», в котором не будет «всего старого и плохого из настоящего»… значит ли это, что там не будет места нам (из настоящего)? И для кого же тогда будет это общество?

Стругацкие мастерски приводят читателей к состоянию размышления о себе самих, а абстрактность, неоднозначность, глубина их миров лишь усиливают это состояние.

Просто удивительно – эта книга стоит у меня на полке уже лет 8, но хромая моя судьба до октября 2014 водила меня кругами, водила да проводила мимо нее. Но вот настал и час «Гадких лебедей». Правда, не прочел, — прослушал аудиокнигу. Прослушал с восторгом, с неослабевающим вниманием, с радостью предвкушения от того, что я ее еще непременно прочту, и, скорее всего, прочту не один раз. И, обязательно, один из этих раз прочту ее в электронном виде. Ведь в электронной книжке так удобно делать заметки! А эта фантастическая повесть – образец прекрасной литературы. Братья Стругацкие подошли к ее написанию без дураков, оттачивая и отбирая каждое слово. Если вспомнить В.В. Маяковского «Поэзия – та же добыча радия./ В грамм добыча, в годы труды./ Изводишь единого слова ради / Тысячи тонн словесной руды.» то эта повесть – чистая поэзия.

Книга очень атмосферная. Причем – сразу в нескольких смыслах. И в переносном – авторам удалось создать очень четкий и непротиворечивый литературный мир (При всем при том, что детально прорисованным его не назовешь). И в прямом – атмосфере, точнее – атмосферным осадкам, в книге отведена немаловажная роль.

Размышляя об этой повести, понимаю, что не запретить ее, в той стране (СССР), в том времени (1967г) – просто-напросто не могли. В аннотации сказано: «действие происходит в неназванной европейской стране». Вот и примерял эту страну на нашу въедливый советский цензор (ведь мы же европейцы!). Примерял и ужасался: блин, да ведь это о нас! Да еще с критикой-сатирой! Не пущать! И это действительно – о нас. О нас о всех – о нас — родителях, о нас – детях, о нас – подчиненных, о нас – президентах, о нас – людях творческих, о нас – барменах, о нас – мокрецах…

И вот мне подумалось – ну что стоило братьям Стругацким поместить действие этой повести в США? О, думаю, тогда бы с радостью ее напечатали – как критику чудовищного оскала капиталистической действительности. Ведь издан же был парой-тройкой лет ранее «Незнайка на Луне». Но, видимо, авторам было очень нужно как можно ближе придвинуть текст этой повести к нам, к нашей действительности, к нашим мозгам, к нашему сердцу. Не остается никакого сомнения, что авторы писали о себе, обо всех нас. Отношения с детьми, отношения с алкоголем, отношения с властью – тот опыт, который, я думаю, авторы знали не по-наслышке. С чужих слов такое вряд ли можно написать.

Если кто вдруг не читал – к обязательному прочтению. Только изучите вопрос (сам я еще не знаю ответа) – может, вместо этой повести следует сразу читать «Хромая судьба», — роман, который инкапсулировал в себя «Гадких лебедей».

Книга вызывает огромное количество вопросов и оставляет ощущение недосказанности. Положительных героев в романе вообще нет: писатель Банев — рефлексирующий интеллегент, неторопливо спивающийся в компании таких же как он, любитель пустых разговоров, мнящий себя свободным человеком . Городская элита погрязла в распутстве и вызывает самое малое — чувство брезгливости и отвращения. Остаются дети — надежда на спасение, но вот почему — то с каждой страницей романа они все больше напоминают бесчувственных обученных роботов, которыми управляют мокрецы. Нет, они, конечно, грамотные, воспитанные на литературе, знающие чего они хотят и добивающиеся этого, но цена как-то уж слишком высока. Дети уходят от родных и выбирают мокрецов. А мокрецы не промах, не даром говорится «кто управляет детьми, тот управляет будущим». В общем, страшное будущее, из которого невозможно найти выход, а тот выход, которые предложили авторы, вряд ли возможен, слишком уж он невписывается в созданную картину. Слишком уж он оптимистичен.

«Гадких лебедей» я читал на рубеже 70-х и 80-х в виде машинописной копии (в СССР роман тогда еще издан не был, хотя на Западе распространялся уже более 10 лет). Мне трудно рассказать словами, какое впечатление произвела на меня книга. Про некую из книг классиком было сказано: «Она меня всего перепахала». Так вот, меня перепахали три книги: «Маленький принц» Экзюпери, «Мастер и Маргарита» Булгакова и «Гадкие лебеди» Стругацких.

Мысли о прогрессе из ГЛ вошли в меня тогда раз и навсегда. Навсегда запомнились цитаты, такие как: «Будущее создается тобой, но не для тебя», «Высшее счастье человека состоит в том, чтобы отдать все силы на построение нового мира, но при этом умереть в старом» и так далее. Навсегда запомнились, но не стали по-попугайски затверженными, они по-разному играют в различных исторических ситуациях :wink:

Нужно заметить, что ГЛ вовсе не был для меня первым романом Стругацких с мыслями о прогрессе. Я уже читал к тому времени и «Малыша», и «Улитку на склоне», и многие другие романы. Но они лишь подготовили почву. А во время чтения ГЛ мне казалось, что авторы навели на меня полевую пушку и выпускают заряженные мыслями снаряды прямой наводкой, целясь даже не в мозг, а куда-то глубже... в душу, наверное...