Аркадий и Борис Стругацкие «За миллиард лет до конца света»

1976 год.

АБС на вершине славы: все знают про НИИЧАВО, Пикник, СБТ, Улитку (только часть «Лес/Кандид»), про Мир Полдня со всеми его вариациями, включая и Парня из преисподней.

Казалось бы, полное разнообразие жанров и никто уже не ждет чего-то абсолютно другого.

И тут выходит номер журнала «Знание-сила» с «Миллиардом».

Это была бомба — читающий народ зашевелился, забегал (делиться впечатлениями друг с другом :)

Следующего номера ждали, как не ждали ни один журнал до этого. (Причем ждали все возрастные категории :)

Рейтинг АБС поднялся до небес (увы, это был их максимум).

А почему? А потому что это был совершенно другой подход к теме (в стране развитого материализма, где мистика допускалась лишь в формате «Понедельника»)

Причем не «богословско-религиозный» подход (такое уже было у других) — а в совершенно другом понимании: «Мы ошибаемся в том, что знаем этот мир».

(можно упростить, сказав что это был аналог «Матрицы», только без упоминания Матрицы :)

Тема- темой, но и написано было все великолепно, и все герои романа были нам хорошо знакомы по жизни, начиная с советского ученого с его бытом — и включительно до милиционера, разглядывающего внезапно появившееся дерево :)

В общем, это вершина творчества АБС, причем никем еще не превзойденное (творчество Станислава Лема — это другое :)

Ну и нужно отметить, что смысл там именно такой, прямо по тексту.

Приплетать туда «тоталитаризм» и прочее — совершенно лишнее (что означает на два порядка снижать уровень замысла)

(И да, не стоит ссылаться на слова Бориса Стругацкого, я, в числе многих, успел пообщаться с ним лично в его продолжительной онлайн-конференции в начале интернетовской эпохи. Не в обиду ему будет сказано, но в АБС основой всего таки был Аркадий и это было очень заметно).

Еще можно заметить, что время написания романа (1974 год) очень точно совпало со временем, когда космос перестал быть приоритетным направлением для человечества, что было своего рода шоком, так как на фоне того, что было раньше — эта внезапная остановка была очень заметна.

Как и у них (прекращение пилотируемых полетов на Луну), так и у нас.

Последняя искра ушедшей эпохи для нас — это фильм «Укрощение огня» 1972 (по нему можно хотя бы косвенно судить о том, как это было «до»). Вот с этой даты и можно начинать отсчитывать начало конца, блестяще и иносказательно описанного Стругацкими. Конец эпохи для всего человечества (Азимов в «Вечности» таки сглазил это дело :)

Романтика космических полетов была срочно заменена на понятие «обычная работа, только в космосе (на орбите, не дальше)».

Причем это все подавалось так, что само по себе стало пародией у Ширвиндта с Державиным еще в брежневские времена.

Прим: Кстати, а почему именно миллиард? А потому, что по оценкам ученых, через миллиард лет Солнце станет красным гигантом и поглотит Землю (а жизнь на ней погибнет намного раньше). Так что работа Малянова не приближала конец, а скорее его отменяла. Но Рок был неумолим :)

Самое интересное на этой странице – комментарии. В них всё: разрыв поколений, идеологические догмы и их следы в сознании, ошибки, стремление выделиться и заявить о себе...

Как всё-таки гениальны были братья Стругацкие, что и спустя полвека от момента написания в 1974 году их слова, вроде бы на потребу «дессидентства», отражаются в умах и душах читателей.

Думаю, придет ещё время сбора камней. Пытливые исследователи двадцать ...го века с интересом накинутся на записи комментаторов. Именно с их помощью, а не только подмогой «мудрейших толкователей», они будут стараться понять: каков же он – конец света, за миллиард до которого писатели создали своё замечательное творение.

Эта повесть очень специфична. Во-первых, её антураж — научная тематика. Персонажи так и сыплют специфическими терминами, причём не из одной области наук, а сразу из многих. Во-вторых, язык повести — рваный, нервный, впору добавить эпитет «ненормальный». В-третьих, сюжетные события разворачиваются так, что впору поставить жанр «фэнтези»: иначе как чудесами это не назовёшь.

И при этом всё совершенно логично. Потому что сюжетные события связаны с удивительными явлениями, происходящими с учёными. Некие высшие силы препятствуют им в осуществлении революционных открытий, которые способны перевернуть эволюцию человечества, а в более далёкой перспективе... вызвать конец света. Нет, не ужасы Апокалипсиса, а сотворение нового мира, в котором разум будет властвовать над стихией и хаосом. С этим обстоятельством связан и язык повести: как иначе описать чудеса на грани сумасшествия или ночного кошмара?

Всякий, кто знаком с историей мировой науки, подтвердит, что сюжетная основа повести взята не с потолка. Почему совсем юным погиб Эварист Галуа? Чем вызвана нелепая смерть Пьера Кюри? Почему римский солдат нарушил приказ своего командира и убил Архимеда? Ещё несколько примеров Стругацкие дают прямо в повести. И ведь это то, что известно всем. А сколько безымянных учёных не смогли завершить свои труды? Варварство, инквизиция, НКВД, гитлеровский геноцид — кого они отняли у человечества?

И всё же повесть не о тёмных силах, которые тормозят процесс познания. Повесть о выборе. Потому что каждый персонаж делает свой выбор. Правда, у всех он оказывается прост: капитуляция. Только один идёт до конца, сознавая, что на него обрушивается мощь всего мира. Того самого мира, которому он, Вечеровский, готовит конец. Победит ли он? Это кажется невозможным: «один человек — и такая махина...» Однако авторы дают уверенный ответ на этот вопрос. Этот ответ — в заглавии повести.

Скорее не фантастическая повесть, а абсурдистская притча. Каждый человек увидит своё, более того, может рассмотреть и разные смыслы при повторном прочтении, по мере накопления жизненного опыта, да и просто при разном настроении. В общем, книга «о странном».

Однажды жарким летним днём некий научный сотрудник ухватил, что называется, долго не дающуюся математическую проблему за хвост. Буквально вот-вот и последует открытие, важное и (наверное) нужное. Но не тут то было, то телефонными звонками отвлекают, то внезапная гостья нагрянула, а то и милиция пожаловала (совершенно без повода). Никак не удаётся закончить расчёты, в общем. А тут ещё оказывается, по рассказам друзей-товарищей, да и просто знакомых, что ситуация то известная — стоит подойти к какому-нибудь научному открытию, как столько сразу помех, как будто бы сама природа против. Что бы это значило?

Борис Стругацкий в комментариях к повести прямо указывает на то, что при написании авторы имели в виду противодействие государственной системы СССР любым значимым изменениям. Этот посыл наверняка распознавался многими читателями советских лет, однако с тех пор прошло утекло много воды, аллюзии на злобу дня подзабылись и подрастерялись, но книга отнюдь не стала менее интересной. Да, она всё так же о системе, которая стремится к нахождению в устойчивом состоянии и самосохранению. Какая это система, вопрос отдельный, пусть каждый видит то, что хочет и никто, так сказать, не уйдёт обиженным. :) Есть и поставленный авторами вопрос — какую цену готов заплатить человек за свою мечту, «лебединую песню»? Вообще, вопросов много, ответов — нет, читателю предлагается присоединиться и подумать.

Простоватая, казалось бы, история, наполненная философскими размышлениями в слегка абсурдистских декорациях советского быта.

Это пожалуй лучшее творение АБС второго (или третьего, кому уж как угодно) периода их творчества, после начала 70-х. Очень характерно, что и относится-то оно к самому началу сего периода. Разумеется, многих современных (начиная с 90-х) читателей буровит мысль, что этот-то роман уж точно представляет собой переработку давно к тому времени известной идеи, которая отчетливо раскрыта, прежде всего, у А. Азимова в рассказе, очевидно, более всего сюжетно близком «Миллиарду». Но в советское-то время этот рассказ в СССР известен не был, АБС же, как фантасты и переводчики, имели широкую связь со всем миром и вполне могли его заполучить. Нро дело вовсе не в этом.

Пусть даже идея — та же самая идея, но вот реализована она у АБС совершенно иначе. Азимов предлагает достаточно жесткую и прямолинейную трактовку (что, собственно, присуще многим произведениям этого автора) в духе «простых решений» — эксперимент, простейшие, убийство... Подход АБС на порядки глубже, тоньше и ... фантастичнее. Кроме того, чуется и толика влияния гениального Филипа Дика — но тоже переработанного и воплощенного отнюдь не механистически (в отличие, скажем, от «Града обреченного»).

Ведь роман АБС являет собою, по сути, историю чудовищного НЕПОНИМАНИЯ. Ну ладно, с человеческой стороны так оно и положено — не понимать, опускать в бессилии руки перед стеной неизъяснимого, смиренно склонять голову в понимании категорической своей неспособности даже приблизиться к пониманию... Но с противной стороны выступают некие силы, достаточно могущественные для того, чтобы сделать ... то-то и то-то и так далее. НО — мы ведь не можем даже понять, ПОНИМАЮТ ли они, чего собственно хотят и чего опасаются. Более того, не знаем даже, являются ли эти силы едиными или розными, разумными ли, личностными или стихийными, «рефлекторными» реакциями Мироздания. Очевидно только, что они, в отличие от фигурантов Азимова, вовсе не склонны к простым решениям и не одержимы желанием убивать. Их забавные и нелепые попытки «отвлечь» подозреваемых, на первый взгляд, могут напомнить самые очевидные приемы простого экспериментатора в отношении подопытных животных — соблазнить вкусной едой, привлекательной самкой, затем используются более сложные — повышение статуса в стаде/группе ... И лишь потом, вероятно, следует применение физического (но, опять же, стихийного по сути) или психического (отнюдь не примитивного навязанного желания самоуничтожения) насилия. И тут, конечно, возможны самые разные предположения касательно противодействующих ученым сил — но очевидно одно фатальное ограничение их могущества: неспособность осознать мотивы, внутренний мир объектов воздействия. А соответственно, и выстроить адекватную последнего стратегию. «Метод тыка» как он есть.

И ссылки на невыразимую разницу в развитии/могуществе и т.п. тут едва ли уместны. Типа «неспособность ученого проникнуть во внутренний мир муравья» или амёбы. Но, во-первых, даже люди в своей науке (начиная по крайней мере с Юкскюля) и фантастике (например, «Прозрачник», «Конец «Рыжей хризантемы») стремятся это свое «бессилие» преодолеть. Во-вторых — и это главное — ИСТИННОЕ всемогущество неизбежно предполагает именно что ВСЕЗНАНИЕ, возможность понять (и, извините, простить), вжиться, опуститься/в то же время парадоксальным образом подняться до уровня — мира — Вселенной! — самого примитивного из сущих. Как это описано — не удивляйтесь — у Пушкина: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье...

Но именно этого-то у «антагониста» «Миллиарда» как раз и нет. Это вам не просчитывающие все до несуразнейших мелочей спецы «Вечности» все того же Азимова. И вот тут-то и встает в полный рост самый главный, на мой взгляд, вопрос: а не ошибаются ли вообще ОНИ в самом корне? Т.е. способны ли люди в принципе сотворить нечто такое, что стало бы для НИХ проблемой, оказалось неугодным? И — как более мелкое ответвление — правильно ли ОНИ именно тех ученых заподозрили в столь вредоносной деятельности, могут ли именно их плоды повлечь те самые негативные результаты? Или мы опять наблюдаем картину грандиозной ошибочности, нелепицы, обращающей все — даже само могущество — в игру хаоса, как в замечательном фильме «После прочтения сжечь»? Извините за «простыню», но это для тех, кто действительно любит АБС и вообще фантастику.

С этой книги я решил начать знакомство с творчеством Стругацких. Неожиданный выбор, но вот так получилось. Как-то изначально, с засилья иностранной переводной фантастики начала 90-х прошлого века, у меня сложилось предубеждение к отечественным авторам. В том числе и к братьям Стругацким, как к ярким представителям таковых. Несмотря на то, что вокруг восторгались и хвалили. Но я был маленький, мне простительно.

Уже на стыке тысячелетий в библиотеке я познакомился с журналом «Если». Он сыграл важную роль в переосмыслении мной отношения к русскоязычным авторам. Наступил период, когда я наоборот, стал предпочитать именно их. Здесь Стругацкие, уже в лице одного Бориса Натановича, снова всплыли. Он был в творческом совете журнала, принимал участие в качестве члена жюри различных литературных премий, о которых тоже писали в журнале. Но я продолжал обходить стороной их творчество.

Но, видимо, настала пора. Именно на эту повесть выбор пал совершенно случайно, после чтения одной из веток форума Фантлаба.

Удивительным образом данное произведение мне напомнило «Жильца» Ролана Топора — атмосферой давления и какой-то безнадеги, отчаяния и «Процесс» Франца Кафки — абсурдностью происходящего. Оба упомянутые произведения мне дались тяжело, особенно Кафка. В один ряд с ними встала и данная повесть. Но — тяжело это не значит плохо или неинтересно. Это значит сложно разобраться в авторском замысле, понять, что именно они хотели сказать, на что обратить внимание читателя. Такие произведения по своему великолепны. Тебе сложно, а в добавок к этому давит отличная атмосфера, которая мастерски нагнетается и, хотя кажется абсурдной и местами нелепой, умудряется при этом быть живой и очень реальной. Суметь органично соединить в одном произведении две противоположности — это талант, который демонстрирует высокий уровень автора.

Однако повесть осталась для меня загадкой в целом. О чем она? О месте человека в этом мире? О познании и борьбе в стремлении дойти до истоков? О противостоянии внешнему давлению и обстоятельствам, какими бы они ни были? О том, чем ты готов пожертвовать ради своих идеалов? Или не готов? О том, что все мы разные, а жизнь это постоянная борьба? Кто-то ломается, кто-то готов сгореть, словно Икар, в стремлении коснуться Солнца или познать основы мироздания. Пусть загадки. Пусть я не до конца понял о чем это. Но если текст побуждает задавать вопросы, если он пробуждает внутреннего искателя, заставляет думать и размышлять — это же замечательно.

Стоило ли начинать знакомство с творчеством братьев с этой повести? Пожалуй, нет. Было ли знакомство неудачным? Сложным и неопределенным — да, неудачным — нет. Буду ли я пробовать дальше — почему бы и нет? Написано хорошо, атмосфера — отличная, задуматься есть над чем. А то что сложно — так кто ищет легких путей?

«Сказали мне, что эта дорога приведет к океану смерти, и я с пол-пути повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мной кривые, глухие, окольные тропы..»

«Кто знает, что ждет нас? Кто знает, что будет? И сильный будет, и подлый будет. И смерть придет и на смерть осудит».

Перечитывая книги я часто переживаю, что уже не смогу испытать тех самых эмоций или разочаруюсь в произведении совсем, но с книгами Стругацких такого не было ни разу. Ощущение, будто каждое новое прочтение открывает тебе новый, спрятанный слой и то ли это правда так, то ли я повзрослела и сместился мой вектор внимания на что-то более другое, глубинное.

Сюжет рассказывает об астрофизике Малянове, внезапно систематически подвергающемуся странным телефонным звонкам, появлениям полураздетых дамочек и визиту КГБшника, как только он пытается сесть за научную работу всей своей жизни, наконец-то дающей поразительные результаты. Вскоре оказывается, что ещё минимум трое его знакомых испытывают похожие затруднения, а сосед и вовсе был убит.

«Наверное, что-то немаленькое могло бы получиться, что-то немаленькое я утрачиваю, если оно оказывается зародышем потрясений, против которых восстает сама Вселенная. Миллиард лет — большой срок. За миллиард лет из комочка слизи вырастает цивилизация…»

Повесть фантастическая, но как бы и не совсем. Начинается полудетективно напополам с толикой сюрреализма, переходя в конечном итоге к вопросу выбора — тварь я дрожащая иль право имею. Жить сытой чистенькой жизнью медузы, амебы или бороться за свои идеи и открытия, за своё Я? Пойти на уступки и поверить посулам или стоять на своём под перекрестным огнем, рискуя жизнью? Выбор дается, но в конечном счете придется идти на компромисс с собственной совестью, какую бы сторону для себя не выбрал.

И как потом жить, зная, что отступил?

«И я опустил глаза. Я сидел скорчившись, прижимая к животу обеими руками свою белую папку, повторял про себя — в десятый раз, в двадцатый раз повторял про себя: „…с тех пор все тянутся передо мной глухие кривые окольные тропы…“»

Обнаружил с удивлением, что прежде не читал этого произведения АБС. Зря, как оказалось. Идея, конечно, весьма интересная: само Мироздание ополчилось против ученых, находящихся на переднем крае науки, дабы они не изобрели что-то такое, что через условный миллиард лет может положить конец этому самому Мирозданию. Вполне естественная реакция — защитить себя, но людям-то как быть в этой ситуации.

И вот тут возникает очень любопытный вопрос. Вечеровский выводится здесь героем, этаким современным Дон Кихотом, готовым противостоять самой Природе, Вселенной, лишь бы отстоять собственное право на свободу мысли, творчества. А Малянов, Вайнгартен отступили — да, их можно понять, но подразумевается, что они трусы, слабаки и т.д. и т.п. Но получается ведь, что «герой» Вечеровский готов воевать с Мирозданием ради удовлетворения своих амбиций, ради какой-то мифической свободы, совершенно не считаясь с тем, что эти его амбиции могут через миллиард лет привести к гибели Вселенной. Об этом-то ведь и речь: он хочет поступать так, как ему хочется, а после него — хоть потоп. Вот такой мне видится картина, описанная в этой повести. Безусловно, АБС закладывали в свое произведение отнюдь не такую идею, но складывается все именно так.

От этого «Миллиард» вовсе не стал плох — добротная НФ, с легкой детективной линией и острым юмором.

Но с Мирозданием шутить не надо — растопчут человека, как мелкую букашку, и не заметят.

Уважаемый Wongraven, а ведь вы по сути правы.

Я как то не рассматривал действие Вечеровского с этой точки зрения.

Я видел всё это более упрощённо, с простой и человеческой позиции и поэтому выбор Малянова и Вартаняна был мне понятен — (ясно ради чего и для чего они поступили именно так), а зачем и для чего Вечеровский решил в одиночку сражаться с целым миром — мне было непонятно.

Оно ему надо — всю оставшуюся жизнь шарахаться от каждой тени ничего не получая взамен и понимая (а как умный человек он не мог этого не понимать) что он всё равно не выиграет.

Это упрямство капризного ребёнка. Проще говоря — на улице мороз и мама говорит ему надень шапку. А он не надевает её по принципу — назло маме уши отморожу!

Интересно, как меняется с годами восприятие книг.

В юности «За миллиард лет...» воспринималась совершенно в лоб, т.е. странноватая короткая повесть про силы непознаваемого хаоса, врывающиеся в жизнь простых людей, такой мрачно-бытовой абсурд в стиле Лемовского «Расследования». Несколько смущало то обстоятельство, что силы хаоса, которые по авторской задумке не позволяют гениям особо себя проявлять на благо человечества, они всю мировую историю как-то дремали, в итоге проспали и Пифагора, и и Ньютона, и Тьюринга, а вот в 1974 году в городе-герое Ленинграде их прям прорвало, давай курощать всех МНСов подряд. Для братьев это, конечно, несвойственная небрежность в планировании сюжета, ну да и бог с ней.

А сегодня прочел — вот это поворот, тут же чисто диссидентская история про то, как Тоталитарная Система подавляет Советского Интеллигента и не дает ему Свободно Творить. Ладно, думаю, может, померещилось, гляну-ка в «Комментариях к пройденному». Глянул. А там Борис Натанович открытым текстом вещает, что да, все так, текст задумывался как чисто аллегорический, про борьбу Гениального Творца с Кровожадной Системой.

Нуууууу лааааадно...

Повесть все равно хорошая, написать плохую АБС физически не смогли бы. Сочный язык, яркие образы, общая атмосферность — все на уровне. Но вот эта идеологическая придурь сильно подпортила общее впечатление и снизила оценку.

После книги у меня сложилось стойкое впечатление, что фантастическая составляющая нужна была только для того, чтобы замаскировать рассуждения о тяжелом выборе советских диссидентов — сражаться с системой («гомеостатическим мирозданием») или «забить». Помимо этого, понравилось очень сочное и красочное описание весьма скудного холодильника главного героя в самом начале книги.

А вот дальше.. нудное описание будней соцреализма и разочарование концовкой (хотя она логична, если принять гипотезу про диссидентов). Что касается глубокой идеи... тот же Гарри Гаррисон в «Неукротимой планете» (не говоря уже о Ньютоне или буддистах) задолго до этой книги донес мысль, что противодейстие миру имеет смысл до определенного момента. А затем надо задуматься о векторе прикладываемых усилий.

Кроме того, сюжет жиждется на посылке, что только один человек с его уникальным открытием решает судьбу мира (поэтому его и «давят»). Хотя вся история человечества показывает обратные примеры — радио «открыли» почти одновременно Маркони и Попов, Америку «открыли» викинги, полинейзийцы и Колумб, алфавит и письменность возникла во многих местах планеты одновременно...

У каждого из нас есть виртуальная книжная полка, на которой стоят великие книги. Среди этих великих есть наши любимые книги, которые мы часто перечитываем. А среди любимых книг есть одна особая, которая сильнее всего затрагивает наши чувства и идет с нами по жизни. Для меня такая книга — «За миллиард лет до конца света».

Бывает, я оцениваю свои поступки героями этой книги. Повел я себя как Глухов, или как Вечеровский? Иногда, подходя к зеркалу, я боюсь, что оттуда на меня посмотрит маленький тихий Малянов. И частенько вспоминаю жуткую, не из этого мира цитату: «сказали мне, что эта дорога приведет к океану смерти...»

Главы этой книги начинаются с середины предложения и так же заканчиваются, как будто вы держите рукопись в которой не хватает страниц, а повествование то и дело сбивается с третьего лица на первое. Как всегда у Стругацких, нет особого смысла пересказывать сюжет, от этого только испортится впечатление. Могу сказать, что вряд ли это произведение заинтересует любителей экшена. Но если вас интересует человеческая психология, интеллектуальные интриги и фантастика, как настоящая литература — вам стоит прочесть эту книгу.

В этой книге нет космических кораблей, перестрелок на бластерах и мутантов-зомби. В простых декорациях Ленинграда 70-х годов, авторы рисуют удивительно напряженную картину противостояния человека — кому? И ставят героев книги перед очень непростым выбором: что делать если дело всей твоей жизни, все то к чему ты стремишься и считаешь единственно правильным — под запретом и грозит тебе смертью? Что делать если тебе противостоит сила, которая может прихлопнуть тебя и тысячу других людей как муху?

И прожив 20 лет после первого прочтения, встретив своего Зыкова, не перестаю удивляться, насколько произведение правдиво и жизненно.

Единственное произведение Стругацких, которое я по-настоящему люблю, перечитываю и считаю великолепным не только по исполнению, но и по идейному наполнению.

Вообще удивительно, что они до этого додумались и неудивительно, что эта повесть не так раскручена среди поклонников, как всё остальное.

Не буду спойлерить, но скажу, что основная идея повести — о некотором предопределённом порядке вещей и о том, что этот порядок обладает инстинктом самосохранения, который ставит на место «выскочек», стремящихся этот порядок нарушить.

Из этого любой мыслящий человек должен сделать вывод, что, по сути, политические режимы — это всё ерунда, что любой порядок вещей старается сохранить себя, но и в 21-ом веке находятся обличители режимов, вроде Резинового Льва тут ниже, который сводит интересную проблему постоянства системы к обличительству «путинизма», который не даёт ему покоя.

К сожалению, тысячная армия поклонников Стругацких так и не смогла понять, что то, что они предписывали советскому режиму (и сейчас — постсоветской России) есть, на самом деле, общечеловеческая черта, что любое общество принимает тебя только если ты разделяешь его ценности. Такие люди видят, как плохо, когда ты разделяешь ценности «совка», но не видят ничего плохого, когда гнобят тех, кто, например, не разделяет «правильного» мнения по поводу гей-браков или мигрантов.

Повесть, повторюсь, великолепная, но в ней есть больше, чем, подозреваю, туда заложили авторы.

PS Я так и не понял, как тут ставить оценки, поэтому пишу в тексте: 10 из 10

Прочитанная давным-давно, в отрочестве, вещица поразила глобальностью концепции. Гомеостатическое Мироздание — это, безусловно, круто: десятки, сотни фантастов пишут десятки, сотни томов, но так ничего подобного по глобальности и не придумывают. За редким исключением... АБС в небольшой повестушке ставят такие вопросы, которые и не снились тем, имя кому легион... Нынче, однако, вещь прочитана, так сказать, «по-взрослому», и обнаруживается то, что тогда, в отрочестве, обнаружиться никак не могло: по сути, это просто такая небольшая, скромная метафора про советскую диссиду: ребята, что бы вы там про себя ни воображали, у вас нет не только друзей, но даже врагов — ибо Система воспринимает вас как досадную помеху, не более того. Посему пеняйте на себя. И не парьтесь по поводу того, что Вы что-то там «сдали»: Система несокрушима.

Теперь, после того, как Система рухнула, вдруг оказалось, что лучше бороться хоть с какой-нибудь Системой, чем барахтаться в болоте полной Бессистемности... В которой сотни, тысячи фантастов ежедневно кропают сотни, тысячи страниц т.н. «фантастики» без намёка не то что на фантастику, но даже без намёка хоть на какую-нибудь завалящую мыслишку... И в которой нет почти никакого шанса, что будет придумано хоть что-нибудь близкое по глобальности концепции Гомеостатического Мироздания. В конце концов ГМ таки победило: писатели более не замахиваются на мироздание, писатели теперь пишут ради очередной порции молочишка для детишек. И не задают странных вопросов. И не думают об окольных тропах. Им теперь без разницы, какой тропой идти до кассы... Да здравствует Гомеостатическое Мироздание! Аминь.

Окунаясь в мир Стругацких, можно увидеть и понять многое. Кто-то увидит аллюзию на современные общество, на происходящие или уже произошедшие недавно события. Кто-то почувствует советский дух общественного подъема, ностальгируя по тем временам былой мощи и веры в собственную непоколебимость и идейность системы. Ну а кто-то вообще не станет относить данное творчество к разряду фантастики, упиваясь пылкими историями от Р. Желязны или Дж. Мартина, плюясь от пыли давно угнетенной совковой системы, требуя более футуристичные и яркие образы.

Я окунулся в немного другой мир. Для меня это снова мир «понедельника», необычный мир, во многом идеальный и правильный, но идеальный именно там, где он должен быть идеальным. Это идейный мир — мир, где свершаются открытия, где в одном доме на одной лестничной клетке живут люди с ученой степенью и пишут диссертации, мечтая защитить докторскую и получить нобелевскую премию. Причем это не просто мечты, это идеология общества, в котором на первый план выходит именно изучение и прогрессорство, где наука — двигатель прогресса и человечества. И я не описал чего-то необычного, но все равно обозначил, что это другой мир, фантастичный мир, потому что настолько отличный от того, где живу я. А живу я в мире потребительства, среди кучи «Выбегалл» на одной лестничной клетке, и чтобы не впасть в окончательный снобизм и одновременно нигилизм, я лучше вернусь к рассмотрению данной повести.

Чтобы понимать все масштабы этой идеальности, возможно стоит почувствовать этот мир, как нечто отличное от реальности. Это настолько другой и идеальный мир, что сама природа воспротивилась и испугалась, включив свои механизмы безжалостной энтропии. Эта идея подается в повести, как нечто постулирующее, как данность, в которую не сразу веришь. Сначала тебя пытаются запутать и запугать теорией заговора, прищельцами, на какой-то стадии ты начинаешь себя ловить на мысли, что все, что происходит с главным героем, это какая-то паранойя или страшный сон, а главный герой просто сошел с ума. И на фоне всего этого невзрачно, но безоговорочно выступает и повисает над Маляновым (главный герой) глобальная и неразрешимая проблема, источником которой является сама природа. Очень цепляют слова друга Малянова Вечеровского о том, что легче выдумать себе врага, наиболее осязаемого, обладающего разумом, потому что так легче представить себе проблему, потому что где-то в подсознании теплится надежда о том, что если за проблемой стоит некто, обладающий разумом, то с ним можно договориться или попросить объяснения. Ведь так легче, и это правда. Из этих слов можно сделать одновременно кучу выводов: о скудности человеческого разума, о хаосе, как о необъяснимом закономерном процессе, о вещах, кажущимися нам аксиомами, а на деле ими не являющимися. И вот эта глобальность ощущается и понимается читателем не сразу, потому что даже читатель хотел бы, чтобы эта повесть была о пришельцах или о тайном заговоре иллюминатов, но не о чем-то более глобальном и необъяснимом.

Эта повесть во многом о выборе, о таком выборе, который может быть осуществим вот в таком мире «понедельника». Выбирать между идеей, знанием, пониманием (в глобальном смысле этого слова) и банальной, но самой важной составляющей любого человека — жизнью твоих родных и близких. И выбор, который сделал Малянов, понятен и очевиден.

Единственным противоречивым и одновременно раздражающим, но все же задевающим своими фразами персонажем и был Вечеровский. Все эти намеки на его марсианский смех и странное поведение «робота 19того века» ложно приводили к мысли, что он и был каким-нибудь сверхъразумным существом, маскирующимся под человека. Но на деле оказалось все по другому, Вечеровский — это воплощение идеала такого мира, пугающего идеала, и, наверное, поэтому сильного борца за идею, борца с самой природой.

В итоге у Стругацких получилось снова что-то идеальное, субъективно идеальное. Мир, в котором происходят такие глобальные и одновременно житейские события.

К слову, могу сказать тем, кто считает, что смена лица повествования от третьего к первому — это проблема писательского тандема. Как раз нет. Это художественная особенность, намекающая, что рукопись пишет сам Малянов сначала отстранено, потом обрывочно путая лица, а потом переходя непосредственно откровенно на первое.

Это уникальное произведение, как и все творчество авторов, вызывает во мне какую-то необъяснимую теплоту. 10 из 10.