Патрик Зюскинд «Парфюмер. История одного убийцы»

Отвратительно притягательное действо

Эту книгу я «планировал», возможно, когда-нибудь, прочитать. Периодически вспоминал про ее существование, и так же забывал. Но мне ее так настойчиво порекомендовали и расписали, что я таки прочитал, и не жалею, что сделал это.

Это весьма характерная и красочно, точнее «пахуче» написанная книга. При её чтении, ты сам почти что чувствуешь все те запахи которые в ней описываются. Атмосфера той эпохи тоже очерчена весьма характерно и густо, как персонажи.

Персонажи запоминаются, и не именами, а характерами, поступками, весьма разнообразными в плане способа, но одинаковыми в плане сути, итогами своих жизней. Положительных персонажей здесь практически нет, у каждого есть своя довольно яркая мерзкая черта характера, а то и целый набор.

Ну главный персонаж книги, главный героем его язык не повернется назвать, это просто «вишенка на торте» из всех остальных персонажей, они всего лишь обрамляют его, выступают ступенями на его подъеме к вершинам, которым он сам для себя обозначил, и которые не доступны к пониманию никому кроме него. Он — это практически чистое, идеальное чудовище, с точки зрения обычной человеческой морали. Он творит по настоящему ужасные дела, по меркам обычных людей, но для него это всего лишь шаги к цели, ибо по сути он не человек, разве только чисто внешне, и у него вообще нет никого представления о человеческой морали. Окружающие инстинктивно понимают, что с ним что то не так, не могут объяснить и боятся его, но лишь на краткий миг, а потом напрочь его забывают, именно это свойство позволяет ему и быть этим идеальным чудовищем. И в тоже время у него довольно сложная судьба с самого рождения которая и предопределила ему стать именно таким.

Книга для серьезного, вдумчивого чтения, автор практически выворачивает привычную нам мораль наизнанку и позволяет «залезть» в «шкуру» чудовища, посмотреть на мир его глазами. Местами проскальзывает весьма злая ирония. Но в тоже время написано довольно просто для восприятия. Если вы готовы погрузиться в эту тягучую смесь из «ароматов» и обратной стороны морали, эта книга определенно стоит вашего внимания!

Аромат обладает большей силой убеждения, чем слова!

Странная это книга. «Парфюмер» — это история о социальной изоляции; это история о нелюдимости и о негативных последствиях. Главный герой обладает даром, которому долгое время не находит применения. Гренуй познает окружающий его мир, чтобы выжить и только, но потом все меняется. Это история об одержимости, об исключительном стремлении к совершенству, невзирая на последствия. «Парфюмер» — это история убийцы.

Последствия для Гренуя просто не имеют значения. Он полностью оторван от реальности; он живет в своем собственном мире запахов, невидимом для общества. Убийство для него ничего не значит, потому что он не до конца понимает, что убивает. У него нет чувств. Да, люди были ему малосимпатичны, да запахи он любил больше. Он не может понять, что значит отнять жизнь, потому что он сам по-настоящему не живет. Он мертв внутри и оцепенел от всего остального в своей исключительности. С одной стороны он гений, настоящий гений и с этим сложно поспорить, а с другой — убийца, тварь. Жан-Батист Гренуй — это нечто, чему трудно придумать название!..

Франция, 1738 год. Роман начинается рождением ребенок без запаха. Но Жан-Баптист Гренуй обладает уникальным даром, он разбирает запахи, нечто столь нематериальное и мимолетное, так же искусно, как патологоанатом препарирует труп.

Таким образом, несчастье обрушивается на всех, кто его встречает. Его талант замечателен, а его стремление (в возбужденном состоянии) неудержимо. Его исключительное стремление к своей цели бескомпромиссно, и он не остановится ни перед чем, чтобы достичь идеального аромата. Секретный ингредиент, который он искал, попадает в его руки, и он не может успокоиться, пока не получит его. Невинность очень трудно добыть, хотя это та недостающая часть, которую он так долго искал. Читать мерзко, страшно. Осадок в душе остаётся очень неприятный. Реализм того времени, создает настроение данного произведения.

Финал просто идеален. Момент захватывает сердце в одно прекрасное ужасающее безумие эмоций и желаний. Изображение сцены таково, что как бы присутствуешь при всем этом, запахи словно ощущаешь.

Занимать место в пространстве – не значит существовать.

С точки зрения разума книга хороша. Грани и оттенки запахов, нюансы обоняния, переплетение воней и ароматов – всё это почти безупречно. Пожалуй, только два момента смутили мой разум. Первый: если герой воспринимает запахи не так, как простой человек, то как он может создать аромат, идеальный для людей? Для всех разом? С первой же попытки? И второй: если надушиться (только) запахом невинной девушки, как можно (одновременно) внушать и отеческие чувства, и похоть, выглядеть (одновременно) и невинно, и брутально? Сцена оргии настолько не к месту, что испортила всё положительное впечатление от книги в плане разума.

Но главная сущность художественной литературы – это не разум. А человеческие эмоции. Здесь же нет ни то что эмоции, здесь вообще ничего человеческого нет! Герой – монстр. Нет, не в переносном смысле, а в самом прямом: это потусторонняя сущность, не обладающая ни биологическими, ни психическими признаками живого существа. А персонажи второго плана – лишь вешки на пути героя, кособокие бездушные деревянные чурбанчики. Кому сопереживать? Герой убивает, но повествование скроено так, как будто это что-то обыденное: не возникает ни жалости к убитым, ни осуждения убийце. Чтение инструкции к аспирину волнительней, чем эта книга! Автор доказал, что человек, не имеющий человеческого запаха, не может считаться человеком, я доказываю, что роман, не имеющий эмоциональной ауры, не может считаться романом. Он вроде и есть, но его нет. Он занимает место на полке, но не отбрасывает тени, он занимает место в памяти, но ты не ощущаешь его присутствия, как люди воспринимали пустоту на месте Гренуя, даже если видели его собственными глазами.

Занимать место в пространстве – не значит существовать.

Представьте себе: вы берёте в руки книжку чуть удлинённого формата, который так приятно читать, на обложке которой — фрагмент «Юпитера и Антиопы» Ватто, читаете сзади аннотацию немецкой газеты «романтический и увлекательный детектив», ощущаете кожей рук полиэтиленовую упаковку книги (экземпляр по новомодному затянут в полиэтелен), ожидаете изысканный плутовской роман, и....

Впрочем, по-порядку.

Книга должна называть не «Парфюмер. История одного убийцы», а «Одержимый. История одного маньяка».

Да, Жан-Батист Гренуй умеет готовить благовония любой сложности, но чтобы стать мастером (не обязательно мастером-парфюмером) мало иметь природный дар, надо ещё овладеть нормами культуры, быть интегрированным в общество и т.д. А чтобы называться Парфюмером надо ещё и обладать эстетическим вкусом. Всего этого у Ж-Б. Г. нет. Какой же он Парфюмер? Это просто гениально одарённый на запахи маньяк-убийца.

Теперь о личности ГГ. Он — гипертрофированное одноклеточное. Что может быть великого или гениального в человеке, у которого гипертрофированно развито одно, одно-единственное чувство, но запросто отключены все остальные? Предположим, у человека метровый половой член, которым к тому же, он может делать такое, о чём другие и не мыслят. И что? Это достойно восхищения? Так и Ж-Б. Гренуй. Если бы он был личностью, а не имбицильной амёбой, он бы социализировался в обществе, сделал бы революцию в запахах, моде, а там, глядишь, и в политике. Но куда ему! Гренуй просто ничтожество: кроме его запахов его ничего не интересует. Да он и не умеет ничего, ибо не понимает ценности мира как такового.

Теперь о стилистике. Я-то чтец фантастики и потому такой занудный стиль оцениваю плохо, но пусть в серьёзной литературе он — норма. ИМХО, стиль «Парфюмера» у меня ассоциируется с добротно написанной диссертацией. Выделена объект-предметная область — запахи, и о мире запахов львиная доля текста, с обязательным упоминанием их на каждой странице. Сюда же ложатся и невероятно длинные предложения (нормальный писатель не станет делать такие предложения, тогда как в научном тексте они отнюдь не редки) и описательный стиль изложения с постоянным хронотопом наблюдения извне.

Теперь о персонажах, о сюжете, об интриге. Интриги нет: текст развивается размеренно и поступательно. Читать скучновато. Сюжет ещё более убог. Сменяются декорации, Гренуй идёт туда, идёт сюда, совершенствуется его мастерство выделения запахов, но ничего не происходит вокруг. Даже такие знаменательные события, как гибель людей, которые использовали Гренуя, обставлена как-то вяло. Персонажей тоже нет. Ни второго плана, ни третьего, никакого. Есть неписи. У меня создалось впечатление, что играешь в средненькую РПГ и постоянно общаешься с неписями (т.е. — с персонажами, интеллектом которых управляет компьютер).

Кстати, повторно о сюжете. Подлинный конец романа — на конце третьей части, там, где Гренуй обламывает толпу и безнаказанный удаляется прочь. Зюскинд, в частности, показал, что тому, у кого есть талант, всё можно, а остальные — лохи. Четвёртая часть — там, где Гренуя убивают — не более, чем дань ещё не до конца извращенным современным нравам. Не покарай Зюскинд своего героя в конце его можно было бы обвинить в аморализме. А так всё в порядке: чудовище повержено, но вопросы, поставленные в романе, закинуты в душу читателя.

Кстати: те, кто помнит 80-90, должны помнить и нашего, отечественного парфюмера — А.Р. Чикатило. Пусть не испугает вас сравнение, оно вполне оправдано. Патрик Зюскинд сделал своего героя супер-пупер-мега-гениальным вундеркиндом в запахах, и потому мы уже как бы прощаем ему его преступления, прощаем лишь потому, что он талантлив, исключительно, неповторимо одарён. Но что если слегка понизить талант на запахи у Ж-Б. Г.? Да-да, перед нами вырисуется обычный одержимый маньяк.

ИМХО: по-хорошему бы сделать психологическую экспертизу текста, но что-то мне подсказывает, что личность ГГ — Жана-Батиста Гренуя — это альтер-эго автора. Такие вот фантазии...

И последнее: почему такая низкая оценка. «Единицу» ставлю только тем произведениям, которые на мой взгляд вредны. Они могут даже быть неплохо написаны, но идеи, в них заложенные, вредны и растлевают общество. «Парфюмер» П. Зюскинда — классический случай первых двух шагов Окна Овертона (или Окна Эвертона — кому как нравится) с простой задачей: поднять в обществе обсуждение правомочности убийства с целью исследования окружающего мира через запахи. Заметим, П. Зюскинд справился со своей задачей блистательно: учитывая количество хвалебных постов и оценок, люди просто не понимают, что ГГ романа — просто выродок, а сам роман — о маньяке. Ставите «десятки» за Чикатило, господа!

Да простят меня поклонники автора, но совершенно не понятно, что в этом романе хорошего.

Назвать Гренуя несчастной жертвой эпохи что-то язык у меня не поворачивается. Это история маленького ущербного человека, который возомнил себя величиной глобальных масштабов и стал наслаждаться властью над людьми. То, что Достоевский раскрывает через образ Раскольникова, в романе Зюскинда показывается через близкий и родной массовому читателю садистско-порнографический микросокоп (именно микроскоп, поскольку масштаб личности Гренуя микроскопичен), что и придало книге некий скандальный флер. Гренуй прежде всего отвратителен, его «парфюмерные эксперименты» вызывают у меня такие же чувства, как попытки нацистов варить мыло из человеческого жира. Вообще, эстетствовать, наслаждаясь описаниями запахов помоек, человеческих выделений, падали, гнилой рыбы... нет, не литература, скорее эссе по судебной психиатрии. Нам все время пытаются подсунуть ущербную идейку о том, что маниакальность — это обратная сторона гениальности. А ведь Пушкин говорил: «Гений и злодейство — две вещи несовместные».

Словом, на мой вкус — грамотно написанная и тщательно продуманная коммерческая поделка, эксплуатирующая обывательский интерес к грязным закоулкам человеческой души. Кстати, неудачный фильм еще раз подтверждает истину, что на плохом материале хорошую экранизацию не снять, хоть убейся.

Блестящее произведение. Шедевр современной прозы. Присоединяюсь, присоединяюсь. Роман действительно блестящ и сводить его только к истории маньяка, тупо следующего поставленной цели немножко... Не могу сказать, как. Неграмотно, что ли... Неверно. Все гораздо тоньше и глубже. Кстати, Зюскинд, как многие авторы, пытающиеся изобразить абсолютное зло, начиная с откровенного отвращения к Греную, постепенно проникается к своему герою если не симпатией, то явным сочувствием. В конце концов Гренуй оказывается человеком, который никогда никого не любил, потому что его никто никогда не любил, и оттого он просто не знает, что в этом мире есть любовь. Для него все лишь фальшь, фальшь, легко распадающаяся на составные запахи. И вся его мания величия бессильно меркнет перед той пустотой, в которой он оказался, уже достигнув своей цели, уже создав тот самый идеальный аромат, способный наделить его властью, властью над всеми людьми, но не способный дать ему их любовь. Перед нами опять трагедия одиночества, разрозненности людей, что так характерно для современного западного мира. В конце концов в мире Гренуя людей скрепляли только запахи, а запахи, как верно подметил Зюскинд, не оставляют следов. А уж тем более, привязанностей и крепких связей...

Фильм не менее шедеврален, чем роман. Но «Парфюмер» Тыквера — это «Парфюмер» Тыквера, а не «Парфюмер» Зюскинда. Гренуй здесь такой, каким увидел его режиссер. Начиная с того, что герой совершает первое убийство случайно, неожиданно для себя и пугается этого. Хотя бы ненадолго. И заканчивая тем, что в момент своего триумфа, когда толпа в Грасе склонилась перед ним, он чувствует себя бесконечно одиноким и с болью вспоминает убитую им рыжеволосую девушку. Которая могла бы любить его. Просто любить. Кстати, стоит отметить тут и игру актера, в исполнении которого Гренуй стал не отвратительным существом, каким писал его Зюскинд, а трогательным юношей.

Иногда я задаюсь вопросом: а что же останется нашим благодарным (или не очень) потомкам от нашей эпохи в литературном плане? Что будет отфильтровано и поглощено забвением, а что останется в веках? Будут ли это правда достойные книги, или же те, что подняли вокруг себя бешенный ажиотаж и продались рекордными тиражами? Мне все же хочется верить в первое, ибо оставлять в качестве «культурного пласта» каких-нибудь «Алхимиков» с «Кодами да Винчи» не очень желательно. Все-таки хочется, чтобы обитатели светлого (или не очень) будущего были о своих предках не совсем уж низкого мнения.

Поэтому желательно, чтобы и сегодняшний пациент тихо-мирно покрылся пылью истории. А то будет какой-нибудь литературовед века спустя, размахивая томиком Зюскинда, сетовать на упадок культуры того времени, раз люди взахлеб читали примитивную историю о маньяке, что переводил девушек на ингредиенты для духов, написанную бедным языком, в которой автор поленился мало-мальски прописать хоть кого-то, кроме главного героя. Да и того глубокой личность не назовешь, обычный свихнувшийся душегубец. Или вдруг, упаси Господи, европейская политика сделает такой фортель, что это будут проходить в школе как пример «маленького человека с душевными терзаниями, непонятого обществом». Ей-Богу, я и такому исходу не удивился бы. Нет уж, лучше берите с собой, дорогие потомки, в кто-его-знает-какое далеко пустых, но, в общем-то, безобидных Коэльо и Брауна, чем такое вот «творчество». Не думайте о своих предках совсем уж плохо.

По ходу чтения этой книги, которую все интеллектуалы дружно нахваливают, мое впечатление от прочитанного какое-то время можно было выразить фразой из сказки Андерсена: «А король то голый!». Ну да, идея с человеком без запаха, который тем не менее сам чувствует и различает их в десять тысяч раз лучше любой собаки, довольно интересна. Для рассказа. Но то, как автор подает это — депрессивно, с демонстративно омерзительными подробностями, с занудными многостраничными опять же человеконенавистническими рассуждениями, у меня лично сразу вызвало устойчивое неприятие. Какое-то время я даже хотел бросить читать эту мерзость и больше никогда к ней не возвращаться. Но все-таки я ее дочитал и, где-то с середины, когда пошло описание деталей парфюмерного производства того времени, читать даже стало интересно (до определенного момента). Но автор все же попил у меня крови. И почему-то мне кажется, что он — плохой человек. Мне бы большая часть той мерзости, которую он на меня вылил в этой книге, даже в голову бы не пришла. Написано (если подходить к изложению материала чисто технически) талантливо, но внутренний мир автора (все-таки, не побоюсь утверждать, что именно автора, а не его героя!), в который его талант писателя пытается меня увлечь, вызывает у меня отвращение и активное неприятие.

Очень яркое произведение, захватило меня полностью. Я как нырнула в повествование, так и не выныривала до конца — полное погружение. А концовка совершенно мощнейшая.

Странная это книга. Очень уж двойственная. Философичная — и битком набитая всякой ересью (вроде фатального флюида -понимаю, что это авторская ирония, но смотрится неприятно — или способности Гренуя чувствовать запах девственницы за несколько километров), Приятный, чем то даже былинный язык автора — и невероятная скомканность повествования, из-за чего остро ощущается выраженная сегментность сюжета. (Очень уж чётко описаны временные периоды — приют, работа, Бальдини, пещера, Грас — и всё. Это очень обедняет сюжет. Здорово насмешил тот факт, что после каждого ухода Гренуя на уровень вверх (как-же хочется назвать это «левел-апом«!!!!) с бывшими его хозяевами случалось что-то нехорошее... Кровавый след демона Гренуя...... А не чересчур ли это? И зачем?) Безликость и «божественность» главного героя. Была ли попытка со стороны автора отпугнуть читателя излишней чернухой? А вот и нет. Вся чернуха здесь — мышление Гренуя. Не надо льстить себе самому — понять стиль мыслей мономана можно, но принять его???

Главным гвоздём в гроб для меня стала сущая бессмыслица концовки. конечно людей можно ненавидеть — и видит Бог, они во многом этого заслуживают — но покончить с собой столь диким образом, только из-за того, что понял, что среди людей ему делать нечего и он всемогущ среди них......... Странно сие. Мне было до коликов смешно вначале романа, когда пацана пинали по приютам как футбольный мячик, обвиняя чуть ли не в сатанинском происхождении, но было противно под конец, когда жертвы лизали ноги убийце. Интересно, только ли мне сцена несостоявшейся казни Гренуя так напомнила явление Воланда в театре варьете? Тоже издевательство над тупым быдлом, сатанинские (ну или «квази» таковые) корни персонажей......

В виде заключения хочу сказать, что книгу перечитывать не буду, ибо она -ровно как Лукьяненский «дозор» не более чем коммерческий продукт, созданный грамотной пиар — кампанией, а так — не душе ни сердцу.

Я столкнулся с одним из немногочисленных случаев, когда обильные рекомендации оказались верными, — книга оправдала все ожидания, и даже более того, попала в разряд любимых. «Зачем нам нужен этот нелепый томик, полный описаний примитивного внутреннего мира тщедушного маньяка?» — ехидно спросит обыватель. Затем, чтобы познакомиться с художником, не имеющего в душе ничего человеческого, и его искусством, возведённым в абсолют. Этот парфюмер перешагнул через человека и двинулся к совершенству. Жан Батист любил своих жертв гораздо больше, чем мы можем любить незнакомцев. Гренуй — кончено же ницшеанский образ, ибо он изобрёл для себя свою собственную и еднственную добродетель, выраженную в простом стремлении к идеальному запаху. Жизнеописание Гренуя изобилует деталями, создающими гнетущую атмосферу. Вцелом, книга оставляет ощущение отрешённо-мрачное и даже правдено-злое, и потому она заслуживает масимальной оценки. :appl:

Вот яркий пример того, как из очень средней литературы сделали культ.

Наверное, из этой оригинальной идеи мог получиться неплохой рассказ — именно на рассказ там событий. Но автор хотел сделать роман, который «влюбит в него весь мир», и потому напичкал его всем, чем только мог — очень недалекими размышлениями ГГ, да и других персонажей, техническими описаниями различных операций. Самое любопытное, что ближе к финалу он говорит о ГГ (не дословно):

В целом все очень неправдоподобно и притянуто. Начиная с рассуждений и поступков (они не логичны, притянуты за уши к необходимым автору событиям, т.е. он вопросы подгоняет под свои ответы), заканчивая самим ГГ.

И да — это достаточно противно читать местами.

Эту книгу никак не втиснуть в линейную шкалу оценок. По таланту автора — близко к настоящей литературе. По сути — одна из самых отвратительных книг, которые я когда-нибудь держал в руках.

Главный герой «Парфюмера» — гениальный выродок. Его талант заключается в умении делать живое мертвым, причем в самой бесчеловечной форме. Таким его сделала жизнь. Правда, далеко не все его современники, даже гениальные, превращались в нелюдей. Но самое отвратительное в книге — не сам Гренуй. В «Парфюмере» вообще нет людей — есть толпа безвольных, безмозглых, бездушных автоматов, слепо повинующихся воле маньяка-дирижера. Это уже патология. При этом автор, похоже, доволен нарисованной картиной и себя видит, вероятно, в числе дирижеров.

Известно, что тот, кто плохо понимает побуждения окружающих людей, обычно представляет их по своему подобию. Это нормально. У добрых все люди добрые, у глупых — все дураки, законченные эгоисты окружены хитрыми конкурентами. Если такой автор, не склонный копаться в психологии, убедит себя в отсутствии у него души, разработает этот образ до полного абсурда и спроецирует его на одноликое человечество, получится как раз то, что получилось в «Парфюмере». Вместо живого мира, полного движения, света, парадоксов и логики, мыслей и эмоций — мертвое вонючее пространство, набитое тупыми автоматами. Некоторые хотели бы увидеть наш мир именно таким. К счастью, их не очень много.

(В качестве коммента решился запостить свое эссе, опубликованное в ЖЖ в 2006 г. Приношу извинения за объем. Если редакция сайта сочтет сие перегибом — пускай удалит коммент.)

«…И парфюмеризация всей страны»

или Мнение читателя, обделенного обонянием

( Никакие имена не изменены.

Никакие кошмары не снятся.)

«Роман об ученике известного парфюмера Бальдини, который убивает красивых девственниц, чтобы создать идеальный аромат», — шедевр сей подсмотрен на одном книготорговом сайте, да пребудет с ним коммерческий успех.

«…соединил в себе феноменальный замысел, детективное развитие сюжета и тонкое романтическое начало!» — а это из Учительской газеты. (http://www.ug.ru/archive/10106) Так лучше? Ну да, особенно насчет начала, которое, видать, настолько тонкое, что и не заметить сослепу.

Но если отбросить экзальтированные восторги, о чем роман-то? О том, что гений и злодейство совместимы? Когда подобную пургу гонят в блогах – это весело. Когда сие со слезами умиления на глазах пишет переводчик в послесловии к изданию «Азбуки» — удивляет. Но когда Учительская газета на полном серьезе предлагает подобным образом подавать роман Зюскинда в школе, в параллели с «Моцартом и Сальери», причем огрубив эту дутую реминисценцию до крайности... ну, знаете! Хоть детей-то не надо дебилами делать!

Дамы и господа, может, пора перечитать Пушкина? Зачем же лишать свои извилины прав на шевеление? «Гений», «злодейство» — слова красивые, в одном пять букв, в другом – целых десять. Но хотя бы иногда их стоит наполнять смыслом. Несовместны, дамы и господа, лишь внутренние состояния творца: нельзя одновременно творить «разумное, доброе, вечное» и замышлять злодейство… наверное (не знаю, не пробовал). А Зюскинд причем? В первых же строках романа звучат имена «гениальных чудовищ»: Бонапарт, Сен-Жюст. Неужели для вас когда-либо было секретом, что действия гения могут обернуться злодеяниями для окружающих? (Брошу вдовесок, на секунду выглянув из-за укрытия: «Ленин тоже был гением!»)

А то давайте еще Достоевского приплетем! А что? Гренуй, как и Раскольников, шел на преступление не ради наживы, а по идейным соображениям. А потом в великой идее своей разочаровался и типа сам себя наказал. Да и я вот поначалу счел «Парфюмера» бредом и всё маялся идеей поехать в «Азбуку» и набить там всем морды (удержала только женская фамилия переводчика), но потом как-то раскаялся и себе в наказание сел писать другой бред — тот, что вы сейчас читаете. Говорите, сущее наказание читать? А я-то как намаялся с «Парфюмером»!

Скучный же роман, тягомотина! Тридцать глав из пятидесяти автор занят лишь тем, что медленно, монотонно и настойчиво вдавливает меня в удушающе примитивный внутренний мир своего героя. Красочное и тщательное описание «царства запахов», конечно, делает ему честь, но не пособие же по парфюмерии перед нами, а якобы художественное произведение! Миллион ли запахов, миллиард ли, сколько их ни складывай и ни вычитай – всё равно выйдет нечто ограниченное; тупая арифметика по сравнению с высшей математикой бесконечного разнообразия человеческих чувств.

«Парфюмер» психологичен? Да бросьте вы! Персонажи романа плоские, как компакт-диски, они нарочно скроены по одному и тому же лекалу: по idée fixe на каждое действующее лицо, отданная этой идее без остатка бессмысленная жизнь, увенчанная бессмысленной смертью. Таков и сам Гренуй, только всё в нем доведено до абсурда, до абсолюта, до… идеала! И остальные персонажи поэтому кажутся пародиями, тенями, призраками главного и единственного героя романа. Вот и весь психологизм. Автор так и замышлял, думаю. Ах, запахи? Действительно, запахи… их человек чует на животном, подсознательном уровне, и рассказ о них, конечно же, являет невиданную глубину… а ритмичный набор звуков низкой частоты, заставляющий нервно дрыгаться конечности, несомненно, является музыкой.

Может, «Парфюмер» глубокомыслен? Увы, он лишь отдает глубокомыслием, — вот так примерно, как сентенция: «У воробья две ноги, особенно левая». Но с воробьем хотя бы весело, и нога его, кстати, явно реминисцирует дзенский коан насчет ладони.

Что еще сказать о «Парфюмере»? Сюжет слабый, интрига хилая. Детектив?! Не смешите меня! Почитайте Маклина! Юмор, кстати, тоже напрочь отсутствует, разве что легкая ухмылка по поводу учения маркиза де Тайада. Короче, самое сильное место в книге — аннотация «Азбуки». Собственно, она и возбуждала агрессивные позывы в отношении этого издательства.

«…Признан самым знаменитым романом, написанным на немецком языке со времен Ремарка…» Это ж надо брякнуть такое! И кем, интересно, «признан» затмивший Ремарка Зюскинд, великий и ужасный? Сонмищем немецких бюргеров, хлебом давно обожравшихся, и потому требующих уже исключительно зрелищ, пива и чтива?

Ответ: «…издан общим тиражом более 15 миллионов экземпляров, переведен на 45 языков…»

…То есть, фыркать я могу сколько угодно, могу даже на все доступные средства выкупить часть тиража «Парфюмера» и торжественно сжечь на Красной площади (что только прибавит роману популярности… ну, и мне тоже, пожалуй), но факт, как веслом по морде: народу нравится!

А если пятнадцать оскорбленных в лучших чувствах миллионов возьмут да хором фыркнут в ответ? Ох, не надо, не надо задавать глупые вопросы о том, плох ли роман, хорош ли. Не стоит подвергать себя подобному риску. Вообще не таким путем надо идти! Почему «Парфюмер» настолько популярен – вот правильный вопрос! По нынешним временам с качеством текста он связан весьма и весьма опосредованно. Это Ремарк, бедняга, мучился, с кровью выхаркивал из себя откровения, страдал, небось, от обиды на неблагодарных читателей. А нынче для всенародного признания и коммерческого успеха нужны всего две вещи: грамотный пиар и… нечто еще.

«Нечто еще» всё же пока нужно. Какое досадное недоразумение! Причем ни один автор бестселлеров не может связно объяснить, как ему удается завести толпу. Или не хочет? «Кураж», «нерв», «энергетика», «озарение» — не объяснения.

Но вот Зюскинд – он бы смог объяснить, если бы это не мешало его планам. Уж больно расчетливым выглядит то, как он потоптался по массовым мозгам. Почему, интересно, он за двадцать лет не удосужился больше ничего крупного написать, а? Почему он разыгрывал затворника, не давал интервью, почему до последнего времени не позволял никому экранизировать свой «шедевр»? Или вы верите в эти сказки-отмазки типа «только лучшему другу — а он не захотел»?

Мне кажется, всё просто. Сам по себе текст «Парфюмера» — лишь малая часть проекта, затеянного Зюскиндом, проекта, в чем-то похожего… нет, даже хуже — во-многом аналогичного тому, что затеял герой его романа. Один искал и нашел формулу идеального аромата, другой – идеального бестселлера.

Давайте – чисто гипотетически – воспроизведем логику Зюскинда. Зададимся вопросом: что нормальному человеку, не избалованному всякими стилистическими и прочими заморочками, нравится в книге? Банально: ему нравится, когда он узнает в ком-то из персонажей себя, или вообще, в принципе — узнает. На «эффекте узнавания», в частности, зиждется юмор. Чуждый юмор не смешон потому, что не порождает нужных ассоциаций… И, кстати, ассоциации эти не всегда выявляются на рассудочном уровне, часто оставаясь «за кадром». То есть, «узнавание» не обязано быть осознанным. Наоборот, бессознательное «узнавание» действует сильнее.

Другими словами, узнать себя может как бы не сам человек, а некий его комплекс, некая важная догадка о себе, тщательно им от себя скрываемая. И воздействие в таком случае будет куда более мощным. Кто тащится с туповатых книг и фильмов про супер-мупер-менов? Прежде всего «счастливые» обладатели «комплекса слабости». Не только и не столько те, кому супер-муперами стать по жизни не светит, а те именно, кто постоянно себе и окружающим доказывают, какие они в натуре сильные и крутые. А фильмы ужасов? Они цепляют в первую очередь того, кто по жизни старается уверить себя, что храбрый донельзя. Ну, может, не совсем так, но за что-то они такое цепляют сокрытое, вытесненное в самый дальний угол тщедушной натуры. Извращенный кайф душевного мазохизма.

Сделаем теперь следующий шаг: вспомним, что человек – животное стадное. А что есть такое потребитель массовой культуры? Это — Толпа. В узком смысле слово «толпа» предполагает физический контакт людей. Но еще Г.Лебон, один из основоположников социальной психологии, вкладывал в это слово более широкий смысл, говоря о «коллективном духе», заставляющем людей чувствовать, думать и действовать иначе, чем чувствовал, думал и действовал бы каждый в отдельности. Психологи полагают, что толпу можно изучать как некое единое существо, имеющее свою собственную жизненную логику, отличную от логики тех, кто его оживляет собой. Собственное «я» человека поглощается абстрактным «мы» Толпы…

На форуме какого-нибудь фан-клуба вам могут встретиться нормальные умные и веселые люди… покуда вы беседуете с ними на отвлеченные темы. Но не дай бог затронуть больную струнку! Раз! — и человека как подменили: перед вами брызжет слюной грубое тупое животное, бессмысленно агрессивное, не умеющее слышать чужих аргументов. Это и вправду уже не он, ваш бывший собеседник, это Толпа, выглянув из-за его плеча, застила ему глаза и заставляет вылуплять клавиатурой идеологические клоны вместо мыслей. Заметим, что подобная неадекватная реакция наблюдается и тогда еще, когда задеваешь человека за его персональный «любимый» комплекс неполноценности.

Скажем больше: не только врожденный стадный инстинкт сбивает людей в толпу. Энергией подобного единения часто служит некий общий для них для всех комплекс, дающий ощущение якобы духовной близости, или дарящий им чувство ложной дружбы, и таким образом становящийся комплексом уже не индивидуального, а коллективного сознания. Всё: нет людей, есть «гороховые зерна». «Я беру чью-то руку, а чувствую локоть»…

«Так почему бы не расшевелить своим романом именно коллективный комплекс?» — думаю я за Зюскинда, — «Почему бы не заставить узнать себя не отдельного читателя, но – оптом всю толпу таковых? Хорошая идея! Но какой именно у читательской толпы общий комплекс?»

А ведь он есть! Уж не знаю, в каких терминах думал Зюскинд, а я здесь назову его «комплексом бескультурья». Закладывается он, видимо, на школьных уроках литературы, когда детям, не набравшим еще толком никакого жизненного опыта, и в принципе не способным адекватно воспринять серьезную книгу, вдалбливают Достоевского, Лермонтова, Гете, повторяя через слово: «великий», «великий», «великий». Читать всю эту муть тоскливо, скучно, муторно, вот Гарри Поттер — другое дело! Но школа твердит: «Твоя Роулинг – просто дешевка, а это — всеми признанные великие писатели, они обязаны тебе нравиться, а раз нет, значит, ты со своим Поттером – бескультурный тупица!»

Я не понимаю, какие цели преследует подобный подход, способный отбить у ребенка всякую охоту браться за серьезную книгу. Ты вначале привей человеку любовь к чтению, разбереди в нем интерес к литературе, покажи, что читать – это не тяжкий труд, отвлекающий от других важных дел, а удовольствие, и к тому же самый безопасный способ познания жизни — а уж потом, поумнев, заматерев и поднабравшись опыта, он всё, что ему пристало, прочтет сам! Неужели нельзя в школе того же Гарри Поттера разобрать с литературоведческих позиций? Катаев, Беляев, Крапивин, Успенский — который не Михаил, а Эдуард — да мало ли классных писателей, интересных и понятных подросткам? Но нет, видимо, школьные программы составляют люди, беспросветно пораженные тем самым комплексом бескультурья, причем в самой что ни на есть гиперкомпенсированной форме.

Впрочем, это тема отдельного разговора.

Вернемся к «Парфюмеру». Я заявлял, что там одно-единственное главное действующее лицо? Нет, это не так. Посмотрим внимательнее: на самом деле — два! Одно из них – тот гениальный псих, говорить о котором в обычных терминах: «несчастный», «циничный», «преступный» — неуместно. Но есть и второй главный герой – Толпа, аморфная серая многоголовая гидра! Мадам Гайар, известный парфюмер Бальдини, маркиз де Тайад – суть выхваченные из Толпы отдельные ее личины, но не лица.

Как и положено, два главных героя противопоставлены друг другу – чтобы видно было, насколько они меж собою схожи. Наимерзейшее «гениальное чудовище» — и Толпа, не менее мерзкая и чудовищная, при том далеко не гениальная. Читал отклики, мол, иногда тянет даже пожалеть Гренуя. Да, есть такое желание, но порождено оно в первую очередь его отношением к Толпе. Заметьте: никого из тех, через кого Гренуй переступил, маниакально двигаясь к своей цели, не жалко ни на грош. Греную они вовсе безразличны, а у читателя вызывают омерзение большее даже, чем он сам. Именно и только на фоне Толпы Гренуй может выжать из читателя жалость.

Как и положено, апогея сюжет «Парфюмера» достигает, когда два его главных действующих лица сталкиваются, извините за тавтологию, лицом к лицу. Это одна из немногих по-настоящему ярких сцен в романе: беснующаяся Толпа, одурманенная запахом идеального аромата, страстно извивается у ног Гренуя. Не правда ли, автор ясно дает понять, кто из них менее достоин уважения? Жаждет ли он сам стать жертвой столь же слепого поклонения?

Ведь всё, что теперь остается для создания «идеального бестселлера» — придать тексту иллюзию глубины, позволяя Толпе бессознательно обмануться ею. (Вы сначала нырять научитесь, а потом вам сделают глубоко!) Подходящая «глобальная метафора» была Зюскиндом изобретена гениально! Обоняние – самое непознанное из человеческих чувств. Для обозначения запахов даже слов не выдумано: говоря о них, мы либо называем предмет, пахнущий схоже, либо апеллируем к вкусовым ощущениям.

Подменить музыку прозы животным ритмом, заставив нервно дрыгаться в такт ему конечности коллективного духа! Блеск! Браво! Сварганенное таким образом блюдо останется лишь грамотно подать, благо технологии пиара разработаны в совершенстве, причем нужно будет только чуть подтолкнуть ажиотаж, придать ему легкий начальный импульс, раскатить, как раскатывают боб на старте санно-бобслейной трассы, и дальше он сам бодро покатится, набирая скорость, успевай только вписываться в повороты. Сильно крутить рулем, рискуя вылететь с трассы (например, давать интервью) – конечно же, ни в коем случае нельзя. И писать больше ничего серьезного не стоит, ибо это породит совершенно лишние аналогии и сравнения. Ну и таинственности придать заодно – тоже грамотный ход. Ах, да, нужно еще аккуратно и нежно разбросать по тексту одинокие воробьиные ноги, дабы рафинированная критика могла радостно смаковать всяческие реминисценции, намеки и метафоры, отыскивая их, где можно и где нельзя.

И вот, не понимая толком, чем же так зацепила его книга «об ученике парфюмера, убивающем девственниц», всеми однако причисленная к классике, и почему-то ощущая себя по уши обгаженным, но не будучи способным в этом себе признаться, Массовый Читатель пускается во все тяжкие в бессознательном стремлении отмыться, легко обнаруживая у Зюскинда и «феноменальный замысел», и «детективное развитие сюжета», и даже «тонкое романтическое начало». Знаете, что мне всё это напоминает? Дюжину лет назад случилась в нашей стране весьма и весьма схожая по масштабам и духу профанация. А как звучал самый сильнодействующий ролик МММ? «Я не халявщик, я партнер!» — вещал разудалый герой, и алчущие халявы граждане, подталкиваемые тщательно сокрытой в тайниках души завистью к разъезжающим на иномарках «партнерам», бросились раскупать филькины акции. И ведь многие, в общем-то, понимали, что — «филькины», но… «Все побежали — и я побежал, все покупают — и я купил, все читают — и я прочту, все хвалят — и мне нужно хвалить, ибо я ж не бескультурный тупица какой-нибудь!»

…

Извините, Патрик, я Вас недооценил поначалу, принял за писателя. Конечно же, произведением искусства является не сам ваш роман, а миф о нем. И лишь недавно, дав разрешение на экранизацию, Вы тем самым, видимо, сочли свое произведение законченным. (Фильм-то отличается от романа как миф от реальности.)

Пятнадцать миллионов лохов – это круто, герр Зюскинд! Гренуй отдыхает! Браво! Снимаю перед вами шляпу. Но сжигать вашу книгу на Красной площади все-таки не буду…

В заключении предлагаю издателям свой вариант аннотации к роману «Парфюмер».

Не слишком глубоко уважаемые читатели! Вашему вниманию предлагается роман гениального профанатора современной литературы Патрика Зюскинда, который продемонстрирует вам ваше истинное лицо и место — так же, как это сделал герой его романа, разве что чуть другими средствами. Автор мотивированно и неопровержимо докажет, что искусно надушенный кусок дерьма, если его грамотно обернуть и умело подать к столу, вызывает у толпы активное слюноотделение, и будет ею жадно сожран, а затем породит стойкую, пылкую и нежную любовь.

Зюскинд поставил своим восторженным почитателям даже не диагноз, а — клеймо.

ЗЫ:

«В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем. Да и мы сами тоже». Ф.М. Достоевский

То есть, всё вышеизложенное, по сути, также является профанацией.

Тихо присоединяюсь к хору восторженных почитателей. Роман действительно незаурядный и, как частенько говорят, с будущим. Зюскинду удалось увязать воедино казалось бы несочетаемое: мистику и реализм, воздушное волшебное ощущение чуда и череду кровавых преступлений, обстоятельные рельефные и такие реалистичные подробности давно минувшей эпохи и разворачивающуюся в её антураже абсолютно нереальную историю, полную всякой чертовщины и странностей.

Меня больше всего поразила именно эта череда противоречий и противопоставлений. Неземные ароматы чудесных духов и зловоние выгребных ям, холодная нерассуждающая ненависть и слепая любовь без оглядки. Зюскинд как в омут бросает читателя в свою вселенную запахов, изнанку мироздания, скрывающую все причины, все ответы, все кнопки и все рычаги. Ароматы правят миром, им равно подвластен огонь чувств и лёд разума, им под силу бросить империи и народы к ногам своего избранника-парфюмера, бога среди людей. Композитора-творца, единственного, кто способен из основы основ создать нечто доселе невиданное, потрясти мироздание, явить ошеломлённому человечеству подлинную красоту. Таких людей мы и называем гениями.

Но вот перед нами герой, тот самый, наделённый сверчеловеческим талантом, равного которому ещё не видели эти звёзды. И чему же посвящает наш герой свою жизнь и смерть? Он, способный открыть людям врата в новый мир, создать прежде несуществующее, коснуться сердца мира. Всего лишь жалкому воровству, подражанию, попытке не создать, но воссоздать, сымитировать. С самого начала Гренуй был ущербен, обделён природой, а вовсе не щедро одарён, как кажется сперва. Его уникальное обоняние, нечеловеческое везение и живучесть лишь компенсация, и близко не покрывающая изъяна. Способности любить. Гренуй не от этого мира, и окутывающий его дьявольский ореол несчастья и трагедий тому доказательством. Он обитатель своего собственно мира, вселенной волшебных пропитанных запахами замков в его голове. Вся его магия и всемогущество только там. Он смог воплотить в аромате любовь, преклонение, обожание, но так и не сумел прочувствовать их. Абстракции никогда не давались ему, рождённому для работы с вещественными объектами, которые можно понюхать. И вот, овеществив любовь, Гренуй всё равно ничего не понял, остался изгоем-одиночкой, чужаком. Наша любовь и наше солнце для него пустой звук, потому что в его душе нет места ни солнцу, ни любви. Не уверен, что у него вообще есть душа. Начал с ненависти и ею же окончил. Неизменность, незыблемость, стагнация. Тёмная и сырая каменная штольня. И это творец?! Создатель, гений, бездонный колодец талантов и возможностей?! Нет и ещё раз нет. Но кто же он тогда, этот Гренуй? Ответ на самом деле очень прост и даже нет требует чтения — всё есть на обложке. Это не история гения, творца или демиурга. На хрустком картоне переплёта, чёрным по белому.

Парфюмер. История одного убийцы.