Владимир Сорокин «Сердца четырёх»

В этой книге абсолютно всё ужасно, от начала и до самого бессмысленного, глупого конца.

Удивляюсь, как некоторые пытаются отыскать смысл. Это тоже самое, как искать смысл в куче дерьма. Так и здесь. Оно есть, жутко воняет, собирая мух и больше ничего. Просто бред сумасшедшего, я бы так это назвал, потому что к литературе это никакого отношения не имеет.

Мне вспомнилась другая книга, Калугина, Город крыс. Так там главный герой, который являлся писателем, решил специально написать какую-то бессмысленную белеберду, которой принялись все восторгаться. Вот примерно и здесь также. Правда, по мимо бессмысленности, здесь куча мерзости, мата и извращений. Одним словом, такое чтиво я бы никому не стал советовать. И на этом, пожалуй, моё знакомство с Сорокиным закончилось.

Вообще, может в этой книге и есть какой-то глубокий смысл: во всех этих полумагических числах, словах с непонятным с значением... Но из-за обилия нецензурной лексики очень трудно сосредоточиться и что-либо осознать. Может в этом и заключался замысел автора? Чтоб читатель не мыслил...

В этом произведении, где от каждой строчки просто сквозит абсурдом, есть только два адекватных места: рассказ Штаубе о блокаде Ленинграда и хлебных крошках, так же рассказ матери ГГ о своей жизни. Это единственные истории, где нет ненормативной лексики и они вполне логичны. И в обеих случаях речь идёт о прошлом. Поэтому данный роман — это крик безнадёжности и отчаянья. Это утверждение, что всё, что было в нашем обществе благородного и героического, осталось в прошлом, а в будущем нас ждёт лишь абсурд и хаос. И нет смысла даже мыслить — все умозаключения обернутся безумием.

Намёк на игральные кости в конце свидетельствует о том, что человечество навсегда проиграло перед наползающей безцельностью.Оно всё равно будет существовать вечно, как законсервированные сердца, будет существовать на своей поруганной и истощённой технопрогрессом Земле (жидкая мать), но в этом существовании не будет смысла.

Вот это всё. Всё, что я могу выжать из этой книги. Кто понял больше — пишите. И в догонку не удержусь от ехидства. У меня вопрос к автору: «Вы бы хотели, чтобы ваши сын или дочь любили... Нет, я не говорю «просто читали», а именно любили ТАКИЕ произведения, увлекались ими? Если нет, то зачем тогда такое писать?»

Ставлю «два». Можно было и «кол» влепить, но жалко автора: старался всё-таки.

Вся репрессивная цивилизация построена на власти законов параноидальной логики — если А , то остальное — не-А. Пример такого рода суждений: Творчество индивидуально, каждый творец уникален, им можно восхищаться или ненавидеть. Его творению можно подражать или его творение можно уничтожать.

Законы логики позволяют строить воспроизводимые ценности — такие, которые можно копировать: слова «великого Сталина» или «великого Пушкина», национальная идеология, «особый британский или российский путь», «общечеловеческие ценности» или «наши, исконные посконные ценности», и так далее.

А произведение Сорокина даёт новую логику: этот текст как каракули, их невозможно скопировать или воспроизвести. Поэтому на основе такой логики невозможно построить тоталитарную машину, миф или «осмысленную» идеологию. Такие каракули, принципиально невоспроизводимые и не тиражируемые, называются иногда «ризома». Ризома — это такая структура, которая никак не соотносится с Одним (Единым, Богом, Великой идеей). Это каракули, которым никак не придашь тотального смысла.

Цивилизация породила параноидального героя, озабоченного Великой Идеей, которую или, во что бы не стало, надо растиражировать, или, наоборот, сохранять в великой тайне «от профанов», как непонятую, но от этого еще более Великую. Модерн породил Великий нарратив, в котором великий герой имеет великую цель или великолепно насмехается над Великой идеей. Модернистский герой — это Эдип, озабоченный проблемой негативного — кастрацией, Законом, Порядком, репрессией, творчеством.

Литература Сорокина рисует шизофренический мир, в котором Великий Смысл умер: значит, Бог, Эксплуататор и Автор умер. «Сердца четырех» — это не сатира, и не притча, и не роман, и не творчество. Остались бессмыслицы, каляки-маляки, текст, котрому, при всем желании, не придашь никакого тотального смысла. Из романа «Сердца четырех» не построить никакого кумира, которым будешь восхищаться и испытывать к нему ревность.

Для многих зарубежных рецензентов и литературоведов роман Сорокина «Сердца четырёх» (1993) в своё время явился серьёзным разочарованием, и они тут же поспешили заявить («Die Zeit», «Badische Zeitung»), что автор исписался («Сердца четырех» – литературная капитуляция Сорокина»), тогда как он просто избрал для этой вещи несколько иную форму повествования. Да, динамичный оккультный боевик – это не то, чего они ждали от Сорокина. Это уже не деконструкция разной «высокой» литературы как таковой, а скорее деконструкция pulp fiction, что ставит «Сердца четырёх» в один ряд с «Макулатурой» Буковски и «Криминальным чтивом» Тарантино (о параллелях Сорокина с Тарантино уже писал в «Иностранной литературе» Петр Вайль в своём эссе «Похвальное слово штампу», своеобразном послесловии к вышеупомянутому роману Буковски). Мнения российских же критиков о «Сердцах четырёх» были крайне противоречивыми. Так, например, Андрей Василевский заметил: «Бывают хорошие скучные книги. «Сердца четырех» – плохая скучная книга». Михаил Вербицкий же не в пример ему занял противоположную позицию, назвав этот текст высшей точкой литературы: «Обожествление четырех протагонистов «Сердец Четырех» в финале повести есть вершина русской литературы второй половины столетия, а быть может, высшая точка литературы как она есть». Так же, в отличие от других крупных вещей Сорокина, «Сердцами четырёх» движет единый цельный сюжет, пускай и управляемый – опять же, по словам Вербицкого – «нечеловеческой логикой»: некая всемогущая оккультно-политическая группировка, состоящая в основном из высокопоставленных чинов, военных, политиков и так далее, идёт по жизни, руководствуясь различными чудовищными ритуалами, при этом оперируя только им одним понятными терминами и пользуясь предметами, назначение коих знают лишь они – и всё ради цели, читателю совершенно неясной. Четыре главных героя, являющиеся всего лишь винтиками в этой мясорубке, решают обойти своё начальство и прийти к финишу первыми...

Ознакомился. Домучил. Как жалко, что на слова mastino «Категорически не советую тем, кто только хочет обратить внимание на творчество Сорокина, начинать с этого романа. Не надо, у вас может сложиться не вполне верное мнение о Сорокине.» я набрёл лишь ПОСЛЕ прочтения романа.

Что я могу сказать. Роман для меня — это какой-то бред с бредовыми героями. И их не четыре, это неправда. Только в первой половине Сорокин пофамильно называет 26 человек. Дальше героев становится больше. Штук 100, не меньше. Кто к кому пошёл... кто кому рассказал... кто такой Леонтьев и как он связан с Крышанскым? или не Крышанским, а Голотвиным... Я уже запутался напрочь в тысяче фамилий.

Два примера (и пусть восторгающиеся этим опусом вспомнят, о ком идёт речь):

1. «— С Герасимовым есть одна тонкость… Представьте себе такой вариант: вы давите через Большакова на Коваленко, он пробивает замену, Герасимов подписывает, мы получаем диски. Таня едет в Питер, я с Найманом наведываюсь к соплякам, которые честно соглашаются, честно проводят восстановительные работы, и так же честно… показывают ведомости Рыбниковой, которая сразу же докладывает Герасимову, замыкая, тем самым, порочный круг.»

Где, мля, в романе Рыбников, Найман и Таня??? В какой «пропавшей тетради»??? Кто такой Коваленко? Почему на него надо давить через Большакова?

Бесконечный пазл из фамилий.

2. «За столом, покрытым красным сукном, сидел начальник военкомата полковник Ткаченко, поодаль на стульях сидели: подполковник Лещинский, майор Зубарев, майор Духнин, капитан Королев, капитан Ломейко, капитан Беляков, капитан Терзибашьянц, старший лейтенант Волков.»

Кто все эти люди? Ну давайте, восторженные поклонники, номинировавшие эту фигню на Букера, вспомните, чем Терзибашьянц отличается от Лещинского! Что это вообще за мордохрен такой? Капитан Ломейко... о! отличная фамилия, автор не поленился найти такую. Ну и что это Ломейко в романе сделал? Чем вообще заслужил отдельного обозначения, персонификации? Не помните? Ответ — ничем.

Сорокин просто вываливает и вываливает списки фамилий, чтобы читатель, и так обалдевший от бессмысленности действия, окончательно окосел от вереницы ничего не делающих поименованных героев.

Чушь и фигня этот роман. Ребята, одумайтесь. Вводить в каждый новый эпизод 10-15 НОВЫХ героев — это не мастерство, это убожество.

Сорокин всегда кажется безумен тем, кто, думает, что раз его запараллеливают с Пелевиным, значит он — его идейный оппонент. Нет. Если Пелевин оперирует философскими концепциями и развенчивает мир как фикцию в духе буддийского эскапизма (герои Пелевина, как правило, уходят из романов в Нирвану. В одном из романов у него даже сказано прямо, что СССР тоже ушел в Нирвану), то Сорокин — это автор, считающий, что нет никакой литературы: есть только язык — и то, что он позволяет с собой проделывать в рамках определенного стиля (но рамки эти очень проницаемы и преодолимы).

В этом, к примеру, романе герои думают, что у них есть некая высокая («литературная») цель. В тексте поиски ее описываются средствами советской городской прозы. Сама цель не называется, но как только герои начинают к ней приближаться, в их банально-типическую речь невесть откуда вплывают все эти «гнеки, знедо, параклиты«и т.д. Городскую реальность протыкают со всех сторон парадоксальные сцены (вроде блокадника, к-рый совращает школьника (кстати, школьник, зачинающий повествование, в нарушение всех законов жанра, тут же исчезает из текста навсегда)). Новая же реальность ставит в тупик читателя (правда, только его — герои ничего не замечают, ведь литературы нет, т.е. нет объективной реальности, и они прекрасно функционируют одновременно в двух реальностях, взаимопересекающихся в тексте). А что происходит — сердца четырех (в литературе битвы всегда идут за сердца) превращаются в игральную кость, образ матери становится жидким и даже замороженным... а в тексте начинают действовать законы статистики. Ведь если нет эстетического начала, гармонизирующего вселенную героев, то она превращается в хаос. В тот хаос, к-рым и является настоящая, а не выдуманная, как в фантастике, Вселенная.

При всей своей терпимости — не понимаю и не принимаю. «По-французски эпатаж, а по-русски — скотство»

Прелесть какая.)

Да, Вы не ослышались и прочитали верно, с Вашим зрением всё в порядке!

Да, прелесть в этом есть, как есть прелесть в блюде с зажаренными скорпионами или тарантулами, и не важно, что это не каждый отважится хотя бы попробовать, не то что съесть целую тарелку.

Но ведь если Вы не хотите это есть, это же не проблема тарелки с жареными насекомыми, согласитесь?

Это только ваша проблема, что бы Вы там себе не думали...

Сорокин — это шеф-повар современной русской литературы и он умеет подать читателю обыденность как нечто мерзкое, и нечто мерзкое как обыденное, а чтоб такое приготовить нужен недюжинный талант.

Может кто-то назовёт «Сердца четырех» пошлятиной и чернухой, и может я даже где-то соглашусь, но всё равно это высший сорт, то самое блюдо от шефа, которое не всем по вкусу, и не всем понятно, как ТАКОЕ можно есть (читать), нахваливать, да ещё просить добавки.

Не надо тут искать скрытый смысл, какой смысл можно найти в варёном картофеле например, если сравнение с жареными тарантулами Вас чем-то не устраивает?

Этим надо наслаждаться, как приёмом пищи, смаковать каждую букву и использовать как продукт питания (пусть духовного, но всё же...)

Наивысший балл — 10.

Я конечно необъективен до безобразия, потому как поклонник и фанат литературной кулинарии Владимира Георгиевича.

Приятного аппетита (чтения)!!!

Долго думал, писать или не писать отзыв на этот роман, но всё таки решился.

Что-ж... Роман я не понял. Не смог я выяснить для себя, что Сорокин хотел сказать этим произведением. Да, прослеживаются какие то моменты социальной сатиры, какие то аналогии, но прослеживаются они настолько неявно, что не знаю — есть ли они на самом деле...

Роман совершенно «безумен». Какая то странная группа людей, совершает какие то безумные поступки, идя к какой то совершенно непонятной цели. Впрочем, когда они к ней пришли, окончание было таким же безумным, как и весь роман в целом.

Что Сорокину удалось, так это количество фекально — сексуально — кровавых сцен... Но меня, как прочитавшего уже практически все произведения Сорокина крупной формы, удивить уже сложно, поэтому этот момент особого впечатления не произвёл.

Не исключаю, что я недопонял это произведение, и многое, возможно написанное между строк, прошло мимо меня. Что-ж, вполне вероятно. Скорее всего, попробую перечитать этот роман через пару месяцев.

Категорически не советую тем, кто только хочет обратить внимание на творчество Сорокина, начинать с этого романа. Не надо, у вас может сложиться не вполне верное мнение о Сорокине. Но и тем, кто уже хоть как то знаком с его творчеством, советовать этот роман к прочтению не могу — уж слишком странное произведение получилось.

Одна из лучших книг Сорокина. Ему очень часто не хватает драйва, а тут темп очень быстрый, нет затянутости.

И как к нему не относись, Сорокин лучше всего описывает атмосферу СССР и современной страны. Он все это прочувствовал, прожил и передал настроение. Валенки, в которые щедро насыпали хлебных крошек. Ватники. Доброе, душевное население. И конечно же — вкуснейший пломбир, которому аналогов на свете нет... Вот бы назад в СССР, хотя и сейчас мы живем просто великолепно, мечтать особо не о чем.

Если дети спросят меня, что такое Россия и как было тогда — я просто положу перед ними несколько книг Сорокина и молча выйду из комнаты.

Да, наверное, это пародия. Или даже сатира. На наше прошлое, настоящее, и возможно даже на наше будущее одновременно. Бог умер, с ним умер и смысл. Осталось лишь дерьмо, мнооого дерьма! Роман именно об этом, или даже совсем о другом, но это совершенно не важно. Абсолют абсурда, бред в кубе, точнее — в четвертой степени.

Печально… Печально, что кто-то это написал, а я это прочитал, прости Господи! Так что повторять мои ошибки не советую, если конечно Вы не поклонник копрофагии, так как тошнота будет Вам обеспечена.

Прекрасная книга, написанная по очень интересному концептуалистскому принципу. Это как бы сериал, который смотришь с середины и с удивлением видишь, что ничего не потерял, пропустив двадцать первых серий. «Сердца четырёх» хочется назвать пародией, но в момент написания книги материала для пародирования ещё не было — книги и фильмы, которые пародирует Сорокин, появились лет десять спустя после «Сердец». Можно сказать, что Сорокин написал «опережающую пародию», как бы прогноз российской литературы на будущее.

В принципе, это прощание Владимира Сорокина с клише позднесоветской литературы, над которой он так изощрённо измывался в «Первом субботнике», и издевательское приветствие новой, российской словесности.

Я сразу оговорюсь, что серьезными я все эти романы не считаю и серьезно не воспринимаю, стеб он и в Африке стеб, ну популярен у нас, да и ладно, пусть читают что хотят. Я сначала, дурак, думал, что это гипер текст, ну знаете, как романы Кальвино, Кортасар, но нет ошибся, это просто бред, популярный бред и смысл, якобы такой скрытый и сокральный просто для галочки для молодежи, вот посмотрите мол, какой тут смысл на самом деле. Хорошо, это не Кортасар, так может это подобие «Внутренней стороны ветра» Павича? Мерзость-то и там есть, но нет, совсем нет. Мой знакомый сравнил произведения Сорокина с творчеством Хантера Томпсона( слыхали про такого?) , мол, любишь же его, так вот почитай. И тут тоже разочарование, да, Хантер тоже писал не без крепкого словца, но писал интересно и хорошо( если читать что-то кроме Страха и Отвращения в...), а тут, мало того что скучно, так еще и язык отвратный. В общем, если вам не 14-17 я не знаю, как можно говорить лестно о произведениях автора. Полезность у книг нулевая(ну во всяком случае для меня, у других может не так) вот что меня волнует. Пожалуй все, хотите читайте, вдруг понравится, я чего не понял может. И пардонте за ошибки, писал без оглядки на орфографию.

Есть такое психическое расстройство -- шизофазия, проявляется в том, что человек говорит лексически верными предложениями, при этом абсолютно бессмысленными. Данный роман очень смахивает на опус шизофазика-графомана (а отдельные монологи персонажей как будто взяты из примеров клинической картины заболевания). Понятно, что автор сознательно выбрал такой стиль; моё мнение -- роман есть просто стёб над произведениями на тему заговоров, тайных организаций, эзотерики, да и вообще -- стёб над литературой в целом. Бесполезно искать в нём смысл -- там его нет по определению. Апофигей треша, местами смахивающий на детские страшилки-скороговорки «КРОВИКИШКИРАСПИДОРАСИЛО»; «отправь голову в отпуск» -- это про «Сердца четырёх».

Конечно роман и отталкивает и притягивает!!!! Отталкивает своей грязью и безпринципностью...этими сценами мерзости!!!!!!!!!!!!!!!!!!!И притягивает интересом ,для чего все «ЭТО» делается!!!!!!не могу посоветовать это прочитать,кроме людей с НЕздоровым воображением и секс-фантазиями!!!!!!!