Владимир Сорокин «Первый cубботник»

Чтож, возможно из-за уже парочки прочитанных романов Сорокина, сборник его раннего творчества воспринимается... скучновато, временами изобретательно, стабильно издевательски-чернушно, а в целом... как типичный Владимир Георгиевич, которого стабильно описывать и восхвалять за концептуальность куда проще и интереснее, чем, собственно, читать его прозу.

Вот, мол, «Соловьиная Роща» — этакая предтеча «Очереди», с изящной метафорой в названии, и концептуально — попытка слить разрозненные культурно-агитационно-рафинированные обрывки советской действительности (разрозненные клише-ситуации и клише-диалоги СССР-овского возвышенного творчества, ну вы поняли, нереалистичные, наивные и всё то прочее чем вероятно были забиты газеты и журналы лет этак 50 назад) в связный, лирично-гармонично перетекающий поток сознания, ну или наоборот в этакую отвратительную совковую биопанковскую химеру, которая аки лавкрафтовые ктулхи сводит с ума одним своим видом. Но по итогу, сам рассказ просто беспощадно перегружает твой мозг калейдоскопом забавно сшитых, но абсолютно никакущих по содержанию и разрозненных отрыжек бытовухи и культурных норм тех лет, так что по итогу ни один из вышеописанных стульев не собирается, поэтому садиться приходится сразу на хyй, на длинный, толстый, жилисто-дрожащий, с бледным кольцом смегмы под бордовым венчиком головки, с фиолетовыми извивами толстой вены, с багровым шанкром, с пряным запахом.

А потом вас ждёт десяток-два рассказов, безошибочно движущихся по одной и той же схеме «реконструкция наивного образа -> деконструкция наивного образа». Разного пошибу, разной смешнявости, разной запоминаемости, разной омерзительности и отвратительности. Проходных, ожидаемо, подавляющее большинство, и це печаль тащем-та.

Но иногда вас всё-таки настигает капелька соц-артовской силы и мудрости. Вы любите пост-модернизм? А какие сорта предпочитаете? Да обычное. Вот, «Дорожное происшествие», нормальное (лол) произведение — фантасмагория советских образов, сеанс психоанализа про ассенизацию и потаённые желания, а на десерт — полное разрушение русского языка и моральных норм. «Последнее это вообще как?» — спросите вы. А по поводу последнего я вот что скажу: вообще непонятно, как можно не любить стволы родных берез? Человек, родившийся и выросший в России, не любит своей природы? Не понимает ее красоты? Ее заливных лугов? Утреннего леса? Бескрайних полей? Ночных трелей соловья? Осеннего листопада? Первой пороши? Июльского сенокоса? Степных просторов? Русской песни? Русского характера? Ведь ты же русский? Ты родился в России? Ты ходил в среднюю школу? Ты служил в армии? Ты учился в техникуме? Ты работал на заводе? Ты в Бобруйск ездил? Ездил в Бобруйск? В Бобруйск ездил? Ездил, а? Ты в Бобруйск ездил, а? Ездил? Чего молчишь? В Бобруйск ездил? А? Чего косишь? А? Заело, да? Ездил в Бобруйск? Ты, хyй? В Бобруйск ездил? Ездил, падлo? Ездил, гад? Ездил, падлo? Ездил, бл'я? Ездил, бл'я? Ездил, бл'я? Чего заныл? Ездил, сука? Ездил, бл'я? Ездил, бл'я? Ездил, бл'я? Чего ноешь? Чего сопишь, падлo? Чего, а? Заныл? Заныл, падлo? Чего сопишь? Так, бл'я? Так, бл'я? Так вот? Вот? Вот? Вот? Вот, бл'я? Вот так? Вот так? Вот так? Вот так, бл'я? На, бл'я? На, бл'я? На, бл'я? Вот? Вот? Вот? Вот? На, бл'я? На, сyка? На, бл'я? На, сyка? На, бл'я? На, сyка? Заныл, бл'я? Заело, бл'я?

******************************************

Как можно понять, забавляться с текстом Сорокина — куда более весёлое занятие, чем этот самый текст читать. Хотя, отдам должное, искусство плавно нагнетать чушь и бороздить муть — действительно искусство, просто копировать-вставить-заcрать тут не выйдет, я вон пытаюсь, а не выходит.

По итогу, где-то тут и скрывается главный плюс раннего короткого Владимира Георгиевича — его рассказы звучат как матерные анекдоты, которые ты по малолетству где-то случайно находишь и, похехекивая, учишь наизусть (как жаль что я не познал Сорокина лет в 13, эхъ, вот бы потеха была). Их приятно рассказывать вслух друганам на пьянке (наслышан, что люди, имеющие друзей, иногда так делают), их приятно вставить к месту и не к месту, а то и вместо, и вообще они навроде домашней мартышки — друзьям ты показываешь как она виртуозно прыгает, а наедине — утомительно вздыхаешь каждый раз, когда эта тварь опять наcрала на шкаф. Кстати о govne, его тут тоже хватает, ожидаемо. Изящно ли govno — едва ли, лучше Большого Театра в «Голубом Сале» он уже вряд ли с ним что-либо придумает.

В целом всё, хватит мне спойлерить те немногие смешнявки этого, по большей части, не особо выдающегося сборника, а то уже битый час мучмарю фонку напоследок напоследок напоследок, а всё никак никак никак не могу могу объяснить что простое расписывание всего необходимого мы извлечем.

Я уверен, что я буду делать самое твердое, неподвластное.

Молочное видо мы уневолим шелком.

Гнилое бридо необходимо понимать как коричневый творог.

Мокрое бридо – это память всего человечества.

А кисет?

С кисетом было трудно, мил человек.

Шокирующий сборник жёстких, эпатажных рассказов. И казалось бы, можно зажав пальцами носик сказать своё возмущённое «фу», но не всё так просто. Да, читать Сорокина нелегко: это и сверхнатурализм и нарушение всех существующих табу и моральных принципов-порой и мне было не по себе , а неподготовленному читателю знакомиться с этим сборником я не только не рекомендую, но даже настоятельно не советую. Но зададимся таким вопросом: насколько оправдан такой стиль с точки зрения литературного замысла. Данный сборник посвящён такому «замечательному» направлению в отечественной литературе, как соцреализм-рассказы мастерски стилизованы под творения сотен беспринципных, а порой и откровенно бездарных авторов, ещё пару десятков лет назад наполнявших книги и журналы своими насквозь фальшивыми опусами о жизни геологов, колхозников, рабочих завода, о счастье первого субботника , о весёлой, трудовой жизни, . У Сорокина же рассказы, начинающиеся как классические «совковые» истории, превращаются в жестокий трэш. Шоковая терапия, позволяющая в полной мере ощутить лицемерие и фарисейство некоторых сторон «советской» жизни, книг, проповедовавших идеи, в которые не верили даже их авторы-вот где была настоящая мерзость!

Очень «неровный» сборник. Ни в коем случае не являюсь ханжой (хотя Сорокин иногда удивляет), и некоторые «омерзительные» рассказы, которые что-то (понятное мне) под собой несут, оценил достаточно высоко — например «Возвращение», «Проездом», «Тополиный пух», «Вызов к директору», «Сергей Андреевич».

Сорокин, безусловно, талантлив: буквально несколькими мазками рисует отчетливую картину происходящего, погружая в атмосферу с головой.

Но многие рассказы сборника для меня стали непонятным абсурдным сумбуром, хотя написаны тоже отлично. В особенности «Дорожное происшествие», «Памятник», «Морфофобия» и огромная «Соловьиная роща».

Поэтому средняя оценка весьма невелика, но с творчеством автора определенно знакомство продолжу.

Сорокину просто нравится насилие независимо от декораций (война, брежневский застой, ельцинская РФия, вымышленное будущее…). Пока на русскоязычной литературной сцене доминируют подобные авторы, не стать России цивилизованной страной. Увы, находятся охотники прикручивать и домысливать подо всю эту (и последующую) чернуху этические соображения, но рекомендую относиться к чернухе как к чернухе. Читайте, если Сорокин забавляет, только не ищите этику там, где она и на постое не стояла.

Великолепный сборник рассказов. Боюсь только как минимум половине нынешних читателей останется непонятной игра в которую увлеченно играет автор, и призывает поиграть читателя.

Дело в том, что почти все рассказы начинаются в строго выдержанном стиле (слова, интонации) журнала «Юность» и прочих советских журналов печатавших «выверенную» советскую прозу. Язык имитирован настолько хорошо, что узнаваем мгновенно.

И сюжеты — тоже, большинство основано на «выверенных» сюжетах советской прозы. Но потом сюжет рвется, и выплывает совсем иная реальность. Абсурдная.