Шлёпщик
Я ехал по центральной и единственной улице глухого лесного посёлка в поисках бара.
Обнаружив заведение, на вывеске которого было изображено некое подобие кружки, я поставил
древоцикл под окно на полоску земли, которую давно никто не вскапывал и не поливал. Она была
каменно-твёрдой и потрескавшейся. Древоцикл, тем не менее, распустил колёса, превратил несущие
стволы в корни и прочно угнездился на стоянке. Ничего, он у меня крепкий малый, добудет воду и
подзаправится даже в раскалённой пустыне.
Я ногой открыл дверь и вошел внутрь. Посетителей для середины дня многовато. Особенно
если все местные жители промышляют исключительно охотой и должны, по идее, сейчас проверять
ловушки и добывать рога хвостопрыгов.
Трое за столом слева, четверо на лавке спинами к стене, еще трое облокотились на стойку. Кто
пьёт местный самогон, кто домашнее пиво.
Тишина и спокойствие, чего ещё ожидать от дремучего захолустья?
Я захлопнул дверь каблуком сапога и разорвавший сумрак яркий дневной свет убрался
обратно на улицу.
– Шухер, Шлёпщик! – заорал один из сидящих на лавке, пытаясь вскочить на ноги.
Я махнул левой рукой в их направлении, выбрасывая зажатые в кулаке душилки. Небольшие
плотные комочки распрямлялись в полёте, прицеплялись к жертве, выбрасывали во все стороны
хищные змейки бледно-зелёных лиан. Пара секунд – и все четверо были обездвижены и боролись за
каждый вздох, потому как душилки, обмотав руки, добрались каждому до горла и охватили его тугим
браслетом, постепенно сжимая хватку. Если на них не капнуть пекуйным маслом, то минут через
десять люди погибнут от медленного удушения.
Этих вычеркиваем.
Стол слева от меня рухнул на бок, сбитый ударом ноги. За ним скорчилась троица,
вооружённая чем-то тускло-металлическим, явно неместного происхождения. Выяснять, что это, не
было ни малейшего желания. Я нажал на спусковой крючок корнера и выпустил пять или шесть
зёрен. Глухие хлопки утонули в треске разрываемого в клочья дерева. Взорвавшиеся от
соприкосновения со столешницей зёрна проделали в ней дыры размером с кулак.
Из левой руки отправились в полёт очередные душилки, оплетая жертв
смирительнорубашечным узором. Лица и руки прятавшихся за укрытием были посечены щепками.
Сейчас выступит кровь. Я торопливо отвёл глаза, дёрнув уголком рта. Жаль, грязновато получилось.
Потом аукнется.
– Руки за голову! – гаркнул я прямо в удивлённые лица обернувшихся от стойки людей. –
Федеральная служба имплементации приговоров. Любое движение будет приравнено к
сопротивлению. Решением су…
Оставшаяся троица дружно ринулась вперёд, здраво рассудив, что если добежит хотя бы один,
он сможет вырубить меня и спасти остальных. Я не стал этого ждать, а просто сорвал с пояса и
швырнул им под ноги клубень стопателя. Тёмно-фиолетовый овощ, величиной с крупный кулак,
взорвался с негромким хлопком и окутал бегущих густым облаком парализующего газа.
Шмяк. Шмяк. Шмяк.
Когда пару секунд спустя белый туман рассеялся, все трое лежали лицами вниз и не
шевелились.
Анонимное сообщение, которое я получил утром, подтвердилось.
Банда О’Рейли в полном составе. Даже один лишний. Видимо, кто-то из местных, узнал же он
меня. Не то, чтобы это было слишком сложно.
Я подождал, пока очистится воздух, достал из ножен резак и, сверяясь с полученным из
ГалаПола списком, начал зачитывать и имплементировать каждому его приговор суда.
Брайан О’Рейли, главарь. Обе руки, правая нога. Шлёп. Шлёп. Шлёп.
Джус диРайно, заместитель. Левая рука. Шлёп. Незаконный имплантат на месте правой.
Изъять. Шлёп.
Особый резак сразу же обрабатывал культю, впрыскивал обезболивающее и накладывал
медицинскую наноплёнку на место среза. Аккуратно и гигиенично. Как я люблю.
Обработав семерых членов банды, я попытался собраться и подошёл к тем, кто был посечён
щепками. По их лицам текла кровь, у одного длинный сучок торчал прямо из глаза. Я ничего не смог
с собой поделать, упал на колени и ткнулся лбом в пол. В глазах резко потемнело. Как же я ненавижу
кровь…
Стук в дверь раздался, когда я как раз закончил перепелёнывать Младшего. С криками «Я
открою! Я открою!» Средняя умчалась в переднюю, бросив школьное сочинение на полуслове. Я
хотел рявкнуть, что открывать двери гостям – обязанность Старшего, но вовремя вспомнил, что сам
же услал его в лавку за хлебом, и он ещё не вернулся.
– Видел вашу работу сегодня днём. Впечатлён. Очень впечатлён.
На визитке золотым по чёрному было написано: Джок Мастерсон, продюсер. Больше ничего.
Посетитель широко улыбался, умудряясь при этом чавкать жвачкой с непривычным арбузо-
клубничным запахом.
– Как это? – хмуро поинтересовался я, возвращая визитку владельцу. Имя мне ничего не
говорило.
– Нанокамеры в баре, – отмахнулся низенький по меркам обычных людей, но, тем не менее,
всё ещё выше меня на целую голову, продюсер. – Считайте меня добрым ангелом. Пришёл, увидел,
обогрел. Скажем так: я в курсе вашей… ммм… непростой ситуации. Трое детей. Супруга, желаю ей
выздоровления, уже около года в коме после родовых осложнений. Работы мало: в этой глуши ничего
не происходит, даже одному имплементатору на всю планету семью не прокормить. Кредит по дому
просрочен на четыре месяца…
– Уже нет, - вяло возразил я.
– Можете не благодарить.
– Так это вы сдали банду О’Рейли?
– Да, они хотели отсидеться в глуши. А тут, чисто случайно, прилетаю я. И, еще чисто
случайнее, у меня на корабле стоит аппаратура малость помощнее, чем все ваши орбитальные
спутники вместе взятые. Почему бы не сделать доброе дело? Даже два: избавить публику от
преступников и дать возможность хорошему человеку немного заработать. Считайте это платой за
кастинг. Ах да, поздравляю: вы его прошли.
Мастерсон схватил мою руку и яростно затряс её.
– Я являюсь продюсером шоу «Годный приговор». Свежайшая идея: несколько палачей из
разных систем пытаются одновременно привести в исполнение приговор опасному преступнику. Кто
первый до него доберётся – получает не только официальный гонорар, но и бонус от меня лично. В
центре от расчленёнки давно отказались, мол, негуманно, а на периферии старая система правосудия
пока работает: память о первопоселенцах, часто не имевших под рукой ничего, кроме топоров,
традиции, то-сё… Экзотика. Зрители такое любят. Кровь, кишки, разлетающиеся в стороны
конечности… Прайм-тайм, зашкаливающие рейтинги… Ну так как, вы в команде?
– Я в такие игры не играю.
В ответ он сказал мне сумму бонуса. Хватило бы не только на то, чтобы отправить мою
дорогую в хорошую больницу на планете с развитой медициной, но и на пару лет безбедной жизни.
А моя троица – это просто чёрная дыра, в которой постоянно испаряются деньги…
Ладно, несколько дней без отца они переживут. Бабушка с дедушкой с удовольствием
понянчат внучат.
Почти вся неделя, которую мы летели до Алькотраза, планеты, на которую ссылали опасных
преступников без права возвращения, слилась для меня в одну большую фотовспышку, которая
изредка прерывалась сунутым под нос микрофоном:
– Что вы чувствуете в процессе имплементации? Возбуждение? Восхищение? Восторг?
– Справедливость.
Вспых!
– Как вы, со своей боязнью крови, стали приводить в исполнение приговоры? Гемофобия не
мешает?
– Ну, кому-то же нужно делать так, чтобы плохие парни были наказаны. Я просто выполняю
свою работу и стараюсь делать её хорошо.
Вспых!
– Кто вы по жизни? Ваше кредо?
– Эй, не надо мне ничего приписывать! Я – натурал! У меня жена и трое детей…
Вспых!
Вспых!
Вспых!
Пару дней мне, к счастью, дали отдохнуть. Я валялся на койке и пялился на плакат, который
недавно появился на стене.
Тропические джунгли. Оранжевый закат, похожий на языки пламени. В окружении мерзких
бандитских рож горделиво выпячивала грудь четвёрка имплементаторов, окружённая ярким ореолом
славы. Джед с Оклинадома: бронированная гора мускулов, из всех щелей торчат пилы и острые
лезвия. Бешеный Мясник. Кулда-Дулга из Полинезийской Конфедерации: высокий и тощий, весь
обвешанный автоматами, ракетницами и гранатами тип. Огненный Смерч. Т768: киборг, лишь
отдалённо напоминающий человека, астероидные пояса Билингуа. Стальной Кошмар. И Тэд Бакли,
стоящий на бревне и всё равно доходящий любому лишь до середины груди, планета Киммерсвилль.
В руках – корнер, похожий на кривую корягу, на лице – дурацкая широкая улыбка. Шлёпщик.
Кто же сможет первым вынести в исполнение приговор некоронованному королю преступного
мира? Кто отчекрыжит Душегубу все конечности? Загадка века.
– Участники программы уже известны на все галактики. Как вы ощущаете свой звёздный
статус?
– Ещё никак. Да и какие мы звёзды?
– Кровавые! Гм. А это звучит. Так и назовём репортаж: «Кровавые звёзды». Лео, сними меня с
Тедом крупным планом.
Вспых!
То, что я принял за закат на рекламном плакате, оказалось самым что ни на есть разгаром дня.
Солнце Алькотраза, тусклый красный карлик, света давало немного. А под деревьями так и вовсе
было темно.
Киборг, Джед и Кулда-Дулга рванули вперёд в тот же момент, когда их ноги коснулись земли.
Такое впечатление, что у нас были соревнования по бегу. Мне же пришлось задержаться: за время
полёта корнер высох и мог треснуть от выстрела. Да и в некоторых клубнях я сомневался.
Я сунул в землю парочку семян, полил пекуйным маслом для ускорения роста и стал ждать.
Из-за отсутствия нормального света процесс затянулся, но через три-четыре часа мой
свежевырощенный древоцикл всё-таки превратил корни в колёса, и я смог двинуться в направлении
базы Душегуба.
По пути я сорвал с древоцикла выросшие прямо на нём клубни, отломал и зарядил
разрывными зёрнами свежий корнер, подготовил к употреблению душилки, дробилки и огнёвки,
сжевал пару листиков, обостряющих зрение и слух.
Машина из корней и веток, плоть от плоти этой суровой земли, резво несла меня вперёд, чуть
ли не самостоятельно выбирая дорогу и раздвигая в стороны низко растущие ветки и лианы. Я был
уверен, что вскоре сокращу отставание.
Джеда я нашёл, проехав по следу. Его тело было пришпилено к стволу огромного баобаба. Из
груди торчало не меньше десятка его же ножей. Я увеличил скорость и отвернулся, борясь с
головокружением и тошнотой: весь имплементатор был залит понятно чем.
Спустя несколько минут мой обострённый слух уловил звуки боя. Трещал автомат, хлопали
пистолеты, ухали гранаты. Огненный Смерч с кем-то серьёзно схлестнулся. Вот только с кем? У
местных не должно было быть ничего сложнее самодельных арбалетов.
Место сражения, как я заметил, пролетая мимо, было выжжено дотла. Кое-где валялись
маленькие холмики. Пахло палёным мясом. Подходить ближе я не хотел: где одна засада, там и
вторая может быть.
Кулда-Дулга составил компанию Бешеному Мяснику. Очевидно, нашего появления ждали.
Пару раз я делал большой крюк в сторону, расслышав засаду. Поскольку охотники на
охотников меня не интересовали, я просто объезжал их, держа курс на Палец – аномально высокий и
узкий каменный столб, возвышавшийся на сотни метров над пурпурно-бордовым морем джунглей.
На его вершине устроили своё логово хищники. Трудно забираться, зато можно чувствовать себя в
полной безопасности.
Киборга я обнаружил распростёртым у подножия скалы, на которой находилась крепость
Душегуба. Я искал подходящее для подъёма место, не желая врываться по-ковбойски через главные
ворота, представлявшие собой простую корзину, которую вручную вытягивали наверх. А нашёл не
только подходяще-неприступный склон, но и полу разломанного коллегу с Билингуа. Сорвался при
подъёме. Можно было бы счесть за несчастный случай, если бы не то, что он был с астероидных
поясов и изначально предназначался для передвижения по каменным поверхностям.
Я воткнул в землю под скалой семечко прямолеста, капнул пекуйного масла и росток
проклюнулся почти мгновенно. Но лестнице, чтобы вырасти до вершины понадобится время, и я
решил пока обследовать киборга. Я подёргал изогнутые железяки и поковырялся во внутренностях.
Такое впечатление, что он просто резко отключился и поэтому упал. Любопытно.
Мне удалось вывинтить из черепа одну линзу (вторая была треснута) и приспособить её в
качестве монокля. Получился вполне себе пристойный прибор ночного видения. Не подумал
захватить себе нормальный, теперь приходится выкручиваться.
Пока я расковыривал Т768, моё дерево уже достигло подножия крепости. Я сунул за щёку
несколько зёрнышек и двинулся по прямым удобно растущим веткам наверх. Древоцикл пришлось
оставить внизу.
Проскользнуть мимо бандитов оказалось нетрудно: на Пальце (обитатели называли его,
кстати, другим, трёхбуквенным, словом) местные чувствовали себя в полной безопасности. Я не раз
перешагивал через валяющиеся брёвнами тела, от которых разило характерным перегаром.
В центре поселения я обнаружил то, чего быть тут не должно было: металлический контейнер
величиной с хижину. Душегубу с небес скинули посылку.
Я пробрался внутрь, рассудив, что главарь будет находиться в самом безопасном месте.
Ошибся. В контейнере было почти пусто. В одном углу только легонько искрил какой-то
современный аппарат, в котором я признал генератор стазис-поля. Вот, значит, что вырубило киборга
на полпути к вершине.
Всё, что можно было вынести из контейнера, было вынесено. На полу валялся кое-какой
мусор, в котором я поковырялся из любопытства. Нашёл знакомо пахнувший комочек, развернул.
Жвачная обёртка, на которой был изображён арбуз в форме клубники.
Уставившись на бумажку, я потерял бдительность и очнулся, когда было уже поздно: после
сильного удара пониже спины, отправившего меня в скольжение по полу.
Меня подняли на ноги, обыскали, забрали все клубни, корнер и резак, куда-то их утащили. Я
остался один на один с главным героем шоу.
Душегуб оказался громадным, толстым, мускулистым. На широких плечах сидела
непропорционально маленькая голова. Узенькая полоска лба нависала над пещерами, в которых
прятались глаза. Мясистый нос был когда-то перебит и сросся криво. Нечёсаные патлы спускались по
шее. Изо рта разило чесноком и вчерашним пивом. Неприятный, в общем, тип.
Он держал меня на вытянутой руке без видимых усилий. Рассматривал как какого-нибудь
щенка. Пару раз встряхнул так, что щёлкнули зубы и я чуть не прикусил язык. Наконец, бандит
фыркнул и отшвырнул меня. Я врезался в стену и крепко приложился затылком о металл. Сполз на
пол, не в силах встать на ноги.
– Доходяга, – презрительно сплюнул Душегуб, – не могли цирика размером побольше
прислать? Шнырь. Даже свинокол тебе в жабры совать жалко.
Он подошёл, обмотал мои запястья толстым канатом, поднял под потолок и подвесил мою
тушку на криво вбитый крюк.
– Мои корни сейчас балдеют по-чёрному, утром тебя вальнём. Расслабляйся, пока не
расписали.
Он громко заржал и повернулся было уходить, когда я остановил его:
– Душегуб!
– Чего, салмак, рога заголяешь?
– Приговором суда гражданин Пит Крябин, он же Амбал, он же Душегуб, приговаривается: за
неоднократные разбойные нападения, повлекшие за собой человеческие жертвы, к ампутации обеих
рук и ног; за многочисленные нарушения половой неприкосновенности, в том числе
несовершеннолетних и представителей фауны, к кастрации.
– Отличная идея, развлечёмся, перед тем, как тебя прикастрюлить, – издевательски хлопнул
несколько раз в ладоши Душегуб перед тем, как удалиться.
Я облегчённо вздохнул. Бюрократия превыше всего. Приговор оглашён, можно приступать к
исполнению. Тем более, что руки, за которые я был подвешен, уже начинали болеть.
Я выплюнул под ноги три зёрнышка. Запасся перед подъёмом на чёрный день. Чтобы полить
их пришлось самым натуральным образом напрудить в штаны. Что очень нелегко, если знать, что за
тобой наблюдают десятки миллиардов людей: лёгкое гудение нанокамер я всё ещё слышал. Штанины
намокли и неприятно прилипли к ногам, которым сразу же стало холодно. Здесь, на высоте, и так
было не жарко, а уж теперь-то…
Первой, как и положено, проклюнулась дробилка. Раскинула корни кругом и начала
вгрызаться в мельчайшие трещинки в металлическом полу. К счастью, их хватало после грубого
приземления контейнера. Дробилка проделала дыру, совсем небольшую, металл – не камень, но до
земли добралась и даже сделала небольшую ямку в скале до того, как рассыпаться в прах. Вскоре из
дырки полезли и другие побеги: острая палочка хлыстовика и пузырёк раздувавшегося с каждой
минутой стеносноса.
Вскоре шар вырос до таких размеров, что я смог достать до него ногами. Ещё полчаса – и я
перекинул связанные руки через крюк, перерезал верёвку об острый конец хлыстовика, восстановил
кровообращение и стал ждать, пока растения окончательно не созреют.
Душегуб с компанией припёрлись после восхода солнца. К этому моменту я уже сорвал
затвердевший хлыст – растительный аналог отобранного резака, к сожалению, анестезию природа в
нём не предусмотрела, – и затаился в углу. Как только огромный силуэт заполонил дверь, я ткнул
остриём в перезревший к этому моменту стеноснос.
Плод лопнул, выпустив в сторону бандитов горсть крупных шариков, с силой, способной
проломить любую стену. Они уже начали гнить, поэтому всё, чего я добился – так это сбил людей с
ног. Душегуб вскочил первый, ревя от возмущения. Но было поздно: я подскочил и размахнулся,
рисуя хлыстом полукруг.
Шлёп. Шлёп. Шлёп. Шлёп.
Пока бандиты не пришли в себя, я подскочил, разрезал на Душегубе кожаные штаны и
взмахнул вновь.
Шлёп.
Всё вокруг было залито тёплой дымящейся кровью, но я зажмурил левый глаз и смотрел
только правым, через линзу киборга, на которой установил режим инфракрасного излучения. Красно-
зелёно-синие пятна, ничего более. Лёгкая тошнота.
Пора было сматываться: кавалерия в лице полицейских сил на помощь никак не спешила.
За участие в шоу я получил лишь дырку от бублика. Адвокаты Душегуба заблокировали
получение гонорара, утопили дело в бюрократических болотах судебных тяжб, а Джок сбежал ещё до
того, как меня подняли с поверхности планеты. Шороху было на все три галактики. Но основная
шумиха прошла мимо меня: я получил приговор суда с родной планеты и был намерен лично
привести его в исполнение. Пришлось даже переступить через определённые принципы и заключить
договор о взаимовыгодном сотрудничестве с теми, по ком резак плачет. Ничего, пара лишних пятен
на моей карме уже ничего не изменят.
Мы нашли беглеца на курортах планеты Битрикс галактики Млечный Путь. Он купил себе
целый остров и проводил время, таская туда длинноногих цыпочек. Одну такую я только что
выставил из его бунгало.
– Согласно решению суда Джок Мастерсон приговаривается: за мошенничество в особо
крупных размерах к отсечению правой руки, за контрабанду оружия в зону интернирования особо
опасных преступников к отсечению левой руки, за уклонение от ответственности к отсечению
правой ноги и за действия, приведшие к гибели сотрудников Службы имплементации приговоров, к
отсечению левой ноги. Приговор обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно.
Я достал резак и сделал несколько привычных взмахов.
Шлёп. Шлёп. Шлёп. Шлёп.
Я оставил Джока в приятной компании нескольких громил, которых интересовало два
вопроса: кто будет отдавать деньги дону Корусу, который потерял большую сумму, поставив на
Душегуба, и за какую из оставшихся частей тела лучше взяться, чтобы дотащить бывшего продюсера
до корабля.
Сгрёб только руки-ноги, их мне сдавать в Службу для отчётности и тихо удалился.
Домой я добирался почти два месяца. Полтора из них проболтался на пересадочной станции,
дожидаясь рейса до Киммерсвилля. К дому подошел в сумерках, торжественной встречи никто не
организовал, даже не прислали машину подхватить. Пришлось поработать ногами.
Я открыл дверь, раздумывая, забирать ли мою орущую ораву сегодня или потерпеть до завтра,
и замер, ослеплённый внезапно включившимся светом.
«СЮРПРИЗ!»
В моей гостиной собралось полгорода. И мэр – мой дядя Гарри, и шериф – двоюродный брат
Дик, и судья – тесть мистер Финчли, и все-все-все близкие и дальние родственники. Жались к
стенам, толпились на лестнице, выглядывали из дверей.
В грудь и в живот мне кто-то ткнулся.
Старший и Средняя.
Облапили. Затарахтели, глотая слова, перебивая друг друга: «Дядя… деда… тотализатор…
выигрыш…»
Я, не моргая, смотрел на стоящую посреди комнаты жену, держащую на руках внезапно
разбуженного и оттого крайне недовольного Младшего. Ещё бледная и исхудалая, но счастливо
улыбающаяся.
– С возвращением, Тэд.
– С возвращением, дорогая. Как же долго я тебя ждал…