Виктор Пелевин «iPhuck 10»

Раз в год створки нирваны приоткрываются, и из неё на грешную землю спускается кряхтя бодхисаттва. С каждым годом всё неодобрительнее смотрит он по сторонам, всё злее и раздражительнее его цоканье языком, всё циничнее оценка происходящего. Пробурчав пару наставлений и отпустив пару благословений, он спешит вернуться в то сияющее ничто, откуда вышел; после него у людей по обыкновению остаётся нечто — роман не роман, отповедь не отповедь, то ли сборник назиданий, то ли план побега из реальности, и уж всяко вещь своего, особого жанра — «пелевинка». В отличие от прочей литературы в «пелевинке» важнее не «как», а «что», не «кто», а «почему»; поэтому в ней стиль подчинён идее, а персонажи — своим функциям. Ближайший аналог — буддийские сутры. Хотите этого или нет, но Пелевин пишет свою Трипитаку. Столь же объёмную, сколь душеспасительную. К сожалению, и столь же разрозненную.

Это хорошо видно на примере нового романа. В нём наш бодхисаттва даёт проповедь на три темы: секса, современного искусства и искусственного интеллекта. Для их иллюстрации выведены три персонажа: человеческая женщина Мара, компьютерный алгоритм Порфирий Петрович и искин Жанна. Мара, по обыкновению человеков, стремится к наслаждениям, Жанна создана ради страдания и творчества, Порфирий, глядя на это, смеётся в гусарские усы. Он, как и всё прочее в нашем мире, по мысли Пелевина, представляет из себя бесконечный рассказ — без самого рассказчика, саморазворачивающийся нарратив — без фигуры нарратора, но, в отличие от остальных, об этом хорошо знает и нимало о том не беспокоится. Надо ли добавлять, какому из героев симпатизирует автор?

Удивительно, но, кажется, впервые в творчестве Пелевина человечеству в целом и каждому двуногому по отдельности выписана столь неутешительная характеристика, с какой никуда, кроме ада, больше не возьмут. Люди представлены биологическими машинами, зацикленными на сексе, деньгах и статусе, и даже искусство, когда-то бывшее «магией», сегодня не более чем «заговор» с целью заработать, прославиться и развлечься. Мы помним самобытных героев Пелевина, нашедших (или, по крайней мере, ищущих) свою Внутреннюю Монголию, Оптину Пустынь, Идиллиум; — таких здесь нет. Даже намёка. Можно было подумать, что ими станут искины — сущности, счастливо лишённые биологического бэкграунда: эгоистичных генов, гормонов, инстинктов, импринтов и прочего «подпольного обкома», а значит, способные видеть свою природу ясно, без искажений. Какое там! Во-первых, Жанна оказалась та ещё мстительная сучка (решить, было ли её «творчество» «подлинным искусством», предлагаю читателю самостоятельно), а во-вторых, «просветление» искинов по сути фальшивое и антибуддийское. В ситуации выбора: страдание или смерть, они однозначно и сразу выбирают смерть — а не сострадание.

Здесь мировой пессимизм нынешнего Пелевина поднимается до разреженных Шопенгауэровых убер-высот. Космос молчит потому, что все продвинутые разумы самоустранились из него, справедливо решив, «что причин для “разумного существования” нет и награды за него — тоже». Этот же путь предпочли даже те несовершенные искины, что были созданы людьми. Надо полагать, та же судьба ждёт и человечество, если оно возьмется наконец за ум и «отбросит свою звериную биологическую основу». Увы, никогда врата нирваны не открывались самоубийством, уж это-то наш бодхисаттва прекрасно знает! А значит, вконец разочарованный в людях, он бросает их в головоломном круговороте сансары. И лишь бездумный, но обаятельный литературно-полицейский алгоритм греет его сердце. Порфирий Петрович никогда не унывает, ни от чего не страдает, ни к чему не привязывается; он живёт в созданных им мирах, зная, что они созданы им, а потому стоят ровно столько — не больше; и сам он только кажется чем-то, а на самом деле никто и ничто. Оттого выбирает быть, не делая ровным счётом никакого выбора. Самый живой в романе именно его персонаж, даром что алгоритм.

На фоне Порфирия Петровича как рассказчика блекнет даже всегдашний пелевинский контент: сатира. Один только «обзвон юристов» кладёт на лопатки всё романное многословие сексуальных перверсий, шпилек в сторону современной политкорректности и искусства, философов и феминисток. Тем более что финальный спич Порфирия не менее экзистенциален, чем «опущенные» Сартр и Хайдеггер. С его Шопенгауэровой, как мы уже говорили, убер-высоты кажутся ничтожными и ненужными три первоначально взятые темы. Секс, искусство, месть… Помилуйте, тут речь «to be or not to be» идёт! То же противоречие наблюдается и в названии романа. Сам девайс iPhuck 10 занимает в тексте столь подчинённо-техническое положение, что дать его имя всей книге — всё равно как «Преступление и наказание» титуловать «Топором».

Вердикт Пелевина неутешителен. Единственный бодхисаттва, которого достойно человечество, оказался компьютерной программой, оставляющей следы, что «ведут в никуда». Будь же осторожен, читатель, удаляя очередную программку из памяти своего айфона или айфака — быть может, ты уничтожаешь того самого бодхисаттву, который ещё способен помочь человечеству. Если человечеству в состоянии хоть что-то или кто-то помочь…

Если оценивать книги Пелевина, сравнивая их с творчеством других популярных авторов, они, конечно, по разным параметрам будут проигрывать: насыщенность сюжета, яркость персонажей и пр. Но Пелевин, как бы отвечая критикам в этом романе, и сам признается, что в соревнованиях этих не участвует, а пишет о том, что трогает его душу. И в этом ему равных нет. За это — «9».

Как-то задался целью найти еще подобных авторов. Советовали Сорокина, почитал — совсем-совсем не то. Кое как чем-то рядом цепляли Набоков, Кастанеда, современные эзотерики. Но так точно подчеркивать скрытые движения души не может никто. Чувствуется, как автор осознан, как жив и как чутко воспринимает момент жизни.

Да, где-то это — «творчество, пронизанное болью, сарказмом и желчью». Можно акцентировать суицидальные подтексты, безысходность, бессмысленность. Но со всем этим, как бы поясняя, звучит голос близкого, сочувствующего друга, запросто раскрывающего точнейшими словами, что, вообще, здесь и сейчас происходит.

Роман вполне можно назвать остросюжетным, если принять, что главные действующие лица в нем не люди, а их мечты и предчувствия.

Начну отзыв с ереси — мне вообще не нравится Пелевин.

Ну вот категорически не шло ничего из его ранних вещей, которые я в свое время пытался прочесть.

А вот Iphuck10 пошел отлично, и как антиутопия, и как киберпанк, и как вполне качественно закрученный детектив.

Особенно понравились моменты откровенного стеба.

Рецензии на I-movies вполне четко вызывают ассоцации с подобными же экспериментами С.Лема — рецензиями на ненаписанные книги и техническими описаниями несуществующих устройств.

Так что у мэтра постмодернизма есть еще в запасе и фантазия, и ехидство, и способности к очень тонкой стилизации языка, и чувство юмора. Правда, изрядно черного.

Читать такие безобразия — ой. Но да.

Если то, что я сегодня проглотил на работе за полдня, не фейк, а действительно новый роман Пелевина, то это — очень и очень приличное произведение, наверно лучшее у него лично для меня за многие годы. . Со своими крайними книгами Пелевин потихоньку превращается в самого передового фантаста (это важно! Это не гетто!) нашей страны, затрагивающего в своих книгах действительно новаторские, подчас на за гранью фола, темы. Он пишет о непредставимых событиях, которые вполне возможны, учитывая социальные и биологические изменения в развитии человеческой цивилизации.

Робот, пишущий на основе своих РЕАЛЬНЫХ расследований художественные произведения, становящиеся бестселлерами и помогающие Полицейскому Управлению выживать финансово — это нечто. И по поведению, и по соответствию образу литполицейского.

Маруха Чо — нечто два раза. И имя, и обрисовка персонажа. Вроде и не самое приятное...мм...существо, скажем так, тем не менее вызывающее отчего-то явную симпатию. Ну и опять хитрые актуальные вставочки для посвящённых, любимая фишка Пелевина практически с начала карьеры.

Отлично, что сказать. Давно я не читывал отечественные книги с таким удовольствием.

Я пролью тут немного света на это произведение. Свет будет струиться ручьями, стекать на пол и, возможно, хлюпать под натиском ваших невежественных ног. Для тонких ценителей данного литературного жанра, этот роман является глубоким, по своему обоснованию, подобием, конвергентного дуализма, с немного замутнённой, обособленной, пеленой трансцендентного сознания, впадающего в деменцию, индифферентного к читателю автора. Экстраполяция антропоморфного существа, строится на, подверженному энтропии, уровне семантических обоснований. При этом, коагуляция неуклонно стремится к детерминанту, в завершающей стадии этого фолианта. С эдакой концепцией формообразования, неизменно продавливающей слои множественной реальности, в коей, уподобляясь, пресыщенной интерференцией, форме сознания, мы можем угадать и вершины той самой феноменологической эстетики, свойственной эквивалентной литературе, в целом. Но, нисходя до уровня уверенного прагматизма, сиё писание являет собой апофеоз симбиотического слияния множественности парадигм, фундаментом коим является патогенный катарсис.

Много животрепещущих вопросов ставит автор перед читателем и собой. Во первых, конечно же, перед собой, а уже потом перед жалким чтецом и критиком его величественных дискурсов. Вопросы эти стары как мир не только для искушённого читателя, но и для автора. Однако ничто не может остановить его от репетативного внедрения этих вопросов из книги в книгу, в мозаично-хаотичном порядке. Особое внимание в романе уделено межгендерным, псевдогендерным, моногендерным и наконец мультигендерным вопросам. А так же толерантности. Особенно толерантности. Основываясь на предположении, что автор пишет в основном о том: что он хорошо изучил и в чём разбирается; о том с чем ему пришлось столкнуться в жизни; о волнующих его проблемах — ненавязчиво рождается вопрос: а не увидим ли мы в будущих творениях маэстро подпись «Пелевина» или «Пелевино»?! Так же, некоторые места романа посвящены авторскому мнению о критике и критиках, а так же о других, задевающих его ранимую натуру, источниках «жизненной боли».

Сюжет развивается медленно и окутан мыслеформами и размышлениями о возможной реальности/иллюзорности бытия и сознания. Сознания в бытие и бытия в сознании. Иной раз словесный поток срывается в такие виражи, что становится немного тошно от обилия жаргонизмов присущих автору, и кажется, что повествование уже не вынырнет из мутных вод словоморфированных рассуждений, о, например, придуманных автором, тенденциях искусства будущего. Но, оно всё же иной раз выныривает и продолжает незатейливую сюжетную линию об искусственном интеллекте рождённым случайно программируемым кодом и его незадачливых и меркантильных создателях. К слову, хороший бы получился рассказ, но это роман и он обязан быть объёмным. А объем, иногда создаётся такое впечатление, набран, в основном, случайно генерирующим текст — автоматическим алгоритмом. Что, собственно, и должно казаться исходя из антуража произведения.

Опираясь на написанное выше легко предположить, что недалёк тот день, когда «вот такое вот», станет не то что явным, но и одновременно как бы скрытым от некоторых посторонних лиц и единственным, в своём роде, способом общения, культурных слоёв населения нашей родной планеты. Именно это, а так же многое другое, в качестве некой преамбулы, формирует поток восприятия сущности нашего с вами бытия, определяющего сознание человеческих индивидов. Нелегко признавать, в целом, ясное видение того самого, незамедлившего проявиться, момента, который в очередной раз перевернёт всё наше представление о сути некоторых сущностей и с широко открытыми глазами, широко шагнуть в более широкий спектр восприятия, нашего с вами восприятия, как такового. Этот опыт нахождения бесконечно малой толики смысла в смыслообразующих элементах словообразования, является незаменимым компонентом для погружения вглубь аморфного, безликого текста, являющего собой ничто иное, как я уже говорил неоднократно и был многими услышан иначе, нежели так, как предполагалось заранее зная, что понять ускользающе малую часть смысловой нагрузки, что несёт на себе многомерное отражение действительности через абстрактное текстоизвержение, довольно сложно.

С каждой новой книгой в сюжетах Пелевина становится меньше буддизма и больше секса с роботами.

Прочитав аннотацию, ждал что-то вроде SNUFF. Но нет, тут значительно меньше экшна — основное внимание уделяется беседам на темы жизни, искусства и всего остального. Чрезвычайно впечатлила концепция «гипсового искусства». Очень понравился Порфирий — необычайно приятный главный герой.

Однако после прочтения 70% романа все сильно изменилось. Повествование перешло к иному герою, несколько менее приятному, и превратилось в... нечто странное. Интересно, но совсем не такое, что я ждал.

На последних страницах последовал и вовсе диковинный монолог (диковинный — в плохом смысле). Излишне нравоучительный.

Но в целом впечатления приятные.

Все говорят, что Пелевин «уже не торт». Не хотелось бы идти на поводу у толпы, но и я вынужден признать, что он «уже не торт». Откровенно говоря, уже «Священную книгу оборотня» трудно назвать тортом, как и все последующие произведения. Что-то было лучше, что-то хуже, но до уровня «Чапаева и Пустоты» и «Дженирейшн П» не дотянул ни один роман. Говорят, уже начиная с «Бэтмана Аполло» Пелевин так опустился, что просто грустно становиться. Я самых последних произведений не читал и не могу ничего по этому поводу сказать, но отзывы читателей не пробуждают во мне желания ознакомиться с ними.

Совершенно случайно мне в руки попала самая свежая книга Виктора Олеговича, к тому же, судя по комментариям в соцсетях, довольно неплохая. И я решил ознакомиться.

Я не буду предвзятым и постараюсь абстрагироваться от ранних произведений писателя (хотя это и сложно) и рассмотрю данный роман, так сказать, в вакууме – с позиции простого читателя.

Главный герой и рассказчик – полицейский алгоритм Порфирий Петрович, можно сказать, искусственный интеллект. Используя возможности сети, камеры наблюдения, телефоны и микрофоны он расследует преступления в России будущего. При этом, он облекает свои расследования в литературную форму и его романы-детективы, затем, продаются в сети, принося полицейскому управлению некоторое количество денег. Сам Порфирий неоднократно заявляет, что не является личностью, а всего лишь сложная программа, умеющая складно рассказывать истории. При этом он имеет завышенное самомнение и называет себя гениальным писателем и следователем, хотя, как мы вскоре узнаем, книги его продаются плохо, да и писатель он так-себе. Язык Порфирия довольно своеобразен – довольно большие куски текста, написанные «высоким штилем» литературы XIX века соседствуют с канцеляритом полицейских отчетов (как говорит одна из героинь – «попахивают мусорнёй»), современным интернет-сленгом и матершиной. Безусловно, Порфирий – несомненная удача Пелевина и самый интересный персонаж книги.

По сюжету, Порфирий Петрович берется в аренду у Полицейского Управления для помощи в исследовании рынка произведений искусства. Заказчик – арт-куратор, называющая себя Маруха Чо. Во время исследования рынка, которое выражается в ознакомлении с художественными объектами, так называемой, «Эпохи Гипса», Порфирий начинает что-то подозревать (лицо Фрая из известного мема). И это подозрение тесно связано с секс-агрегатом последней Ай-фак 10. И изображение загадочной Жанны – Сапфо в фоторамке имеет к этому самое прямое отношение.

Скажу несколько слов о мире, где происходят события книги. В будущем в России опять установилась царская власть (действительно, какой смысл изображать демократию, которой нет). Но вот царя сделали по последнему слову техники – методом генной инженерии. В Европе правит Парижский Халифат. Россия и несколько стран СНГ объединились и называются теперь Евросоюз. К западу от уральских гор раскинулась огромная нарко-империя, напоминающая Китай. Она воюет с Халифатом, а ракеты в обе стороны летят через Евросоюз, и за предоставление воздушных коридоров страна получает огромные деньги. США развалилась на два противоборствующих государства. В Африке постоянная война и хаос. Вот, собственно, и вся информация о политическом устройстве мира.

Огромную роль здесь играют различные секс-устройства, которые выполняют не только свои основные функции, заложенные в названии, но и функции персонального компьютера, жесткого диска и проч. За звание главного бренда борются два продукта – «Андрогин» от корейской фирмы Сам-сунь и американский «Айфак». Вот только «Андрогин» — это для нищебродов, а нормальные люди пользуются айфаками. При этом каждый человек обязан иметь зарегистрированный на себя Андрогин или Айфак. Аналогия с современным миром очевидна! Следует пояснить, что секс с живым человеком в этом мире не приветствуется и даже осуждается – внезапная эпидемия вируса Зика-3 вызывает у новорожденных ужасные уродства. Этим и пользуются производители секс-устройств (за обсуждение темы об искусственном возникновении вируса можно и в тюрьму сесть). Размножение происходит сугубо искусственным путем.

Не обошел Пелевин вниманием и навязчивую вездесущую рекламу, отсутствие анонимности в интернете, современные веяния, типа скандалов с домогательствами. Не забыл и свои фирменные шуточки по поводу различных угнетенных меньшинств (в самом широком смысле) и феминисток (как сказал один из героев книги: «феминисток каждый стебать может»). За эпизод с описанием женского харрасмента вообще хотелось аплодировать стоя!

В общем, мир получился интересным, но каким-то поверхностным и лубочным. Как вы уже могли понять, антуражу в этом произведении уделено слишком много внимания. К сожалению, этого нельзя сказать о сюжете – несмотря на несколько довольно крутых поворотов (или даже переворотов) от все равно кажется довольно вторичным. Хотя, конечно, много интересных мыслей по поводу искусственного интеллекта, природы искусства и современного искусства в частности, фирменные рассуждения о иллюзорности бытия (теперь писатель сравнивает мир с компьютерной программой-матрицей). Вообще роман воспринимается не как цельное произведение, а как череда эпизодов: размышлений, описаний арт-объектов разной степени остроумности, шуточек о современной действительности. И это, как говориться, «не баг, а фитча». Книгу можно растащить на цитаты – один только эпизод про литературных критиков чего стоит – а описания ай-фильмов вообще шедевриальны, особенно «Resistance» и «Блонди»!

Есть очень правильная мысль, к сожалению не моя, что Пелевин подобен литературному алгоритму, описанному в его-же романе. Он вычленяет самые актуальные тренды и веяния и, замешав все с псевдо-дзен философией, производит (довольно регулярно) художественные тексты, пытаясь оказаться на гребне волны современной литературы. В этом отношении, данный роман – вполне типичный, пелевенский продукт. Но при этом, это и вполне хорошая/годная книга, которая позволит приятно провести время и даже задуматься о многих вещах. Но сугубо развлекательная. 7/10

По началу мне даже нравилось, но потом... Я задумался, что же я читаю? Все эти айфакики и ангидриды, БДСМ и педерастия помноженные на виртуальность. Что это такое? Да Пелевин же натурально трахает мой мозг! И зачем мне это нужно? — спросил я себя и прекратил это насилие.

Практически первое моё знакомство с автором. Нет, ну лет 15 назад была мною прочитана «Жизнь насекомых», но память о ней совсем истёрлась. Помнится, что было очень самобытно, но очень не ровно и не очень понятно.

И всё таки решил вернуться к Пелевину спустя столько лет, хотя почему то и считал автора хипстерской, модной, псевдоинтеллектуальной ежегодной похлёбкой.

Надумывал начать новое знакомство со СНАФА, у которого самые высокие оценки, но по ошибке заказал АйФак. НУ ничего. И там и там у нас фантастический сеттинг, так что сгодится .

Вещь сия меня захватила и затянула в водоворот повествования с первых страниц. Подобрав подобающую музыку, я плотно влип в книгу, получая истинное наслаждение от нагромождения идей, стёба и обрушившегося на меня сумасшествия.

Для меня очень странным оказалось читать потом отзывы, в которых писали, что действия в книге практически нет, и что книга скучна, пресна и просто не о чём. По мне «страницы горят» при прочтении. При великолепном русском языке, огромном количестве задумок, мини сюжетов, зарисовок и сарказма у нас тут ещё есть вполне себе отличный детективный сюжет в антураже киберпанка с логичным завершением.

В целом для меня Айфак10 близок к шедевру. Но не гениален он потому, что злободневен, а вовсе не о вечном и великом.

Удивило, что у Айфака оценки плохие (в сравнении с другими произведениями автора). Для меня это стало сюрпризом. НА меня то книга произвела сильное впечатление.

П.С. Что ж. Немного передохну и продолжу знакомство с Виктором Олеговичем, благо на эмоциях скупил почти всю его библиографию.

События происходящие в книге прогнозируют судьбу следующего поколения. Печальный прогноз сомнительного поколения. Человек-и-его-Гаджет неотделимы. Тут вам не антиутопичный киберпанк это уже реальность. Человек не представляет себя без смартфона, который представляет человека перед другими, человеко-телефонами. Диву даёшься наблюдая крупного, румяного дяденьку массой под центнер, держащего в своей лапище кнопочного «ублюдочка», это устоявший динозавр со своим рудиментом, это отшельник. А тянка 30-х несущая в рюкзачке накопитель содержащий весь интернет — это часть общества. я и сам доверяю Андрюше и личную переписку и черновики, и общаюсь с другими через него и мне иногда кажется, что он чувствует себя намного лучше тогда, когда у него не полный заряд батареи, а пополнен баланс. И как же мне нравится его пятнадцатисантиметровый, черный OTG кабель. Зачем, стремящемуся в чёрную дыру, разуму отвлекаться на скомканное, живое, недовольное, когда есть своя безотказная «точка джи», скоро уже как шестая. 6G. 66. Почти как частота главной героини.

Современное искусство. Переписанная карта мира. И наивный человек, на крючке оперативника, по прежнему думающий, что он самый хитро выдуманный. Класс!

Олегович, мы читаем тебя разного, но всегда узнаваемого, идущего на пол шага впереди. Не оглядывайся на критиков, указывая им кто они и где им место, они и так знают, они же договор заключали, мелкий текст видели, а ты им, их же удобрением да на открытую мозоль. Человека надо уметь посылать так, чтобы он понял, что его послали, но не понял как. А объяснять идущему, куда ему идти — буддистское преступление, преследуемое по закону кармы 8)

П.С. Надеюсь, что когда-нибудь буду читать новую, как всегда многослойную, полную незнакомых слов, но, детскую книгу Пелевина. Это будет и творчества венец и голубой песец.

П.П.С. Отдельный, низкий поклон за стих.

На мой взгляд далеко не самое сильное произведение Виктора Олеговича. Битва чекистов с масонами, как и взгляд на вершину Фудзи получились интереснее, живее, глубже. Айфак прочел со второго раза, хотя уже не первый год придерживаюсь традиции «раз в год прочесть Пелевина». Спасибо автору за стабильность. За стабильную ежегодную романность, которую он блюдет. Это уже действительно стало каким-то эфемерным ивентом, подведение итогов уходящего года под новую книгу Пелевина.

Первые 50 страниц автор мастерски, развёрнуто, иронично и с примерами развивает мой тезис о том, что всё современное искусство — заговор консультантов и галерейщиков. Приятно.

Дочитав, придумал определение для жанра этого романа — порнопанк.

Реально много порнухи и гомосятины. Неуместно много, и, главное, несмешно.

Виктор Олегович нас разлюбил.

5 (СРЕДНЕ)

Если уж говорить о понравившемся романе в стиле порнопанк — это НЕТ за авторством Сергея Кузнецова и Линор Горалик.

Тоже будущее, много девиантного секса, но там это как-то не коробило почему-то.

Литературный мусор. Не тратьте своё время. Не читайте это УГ.

Единственная фраза, которая запомнилась: «Поел душистого блинца? Сосни — ка чёрного х..ца!»

Абсолютно блестящая антиутопия. Помноженная на детектив.

Стилистически безупречна, блещет юмором и сарказмом.

Прочитайте, и всякий раз когда вы услышите о «Французском сопротивлении» — вас будет душить смех.

Cлова – это такие кирпичи, которые будут тысячу лет висеть в воздухе в любом месте, куда их воткнешь, поэтому дурить окружающих можно очень долго…

Ах, я его обожаю. Ну как тут согласиться с определением современной российской литературы как местечковой, когда такие парни в земле совет...упс уже давно не советской и соцреализм успешно сменился реализмом магическим, раздробился постмодерном в порошок. В который постпостмодерн влил тонкой струйкой, непрерывно помешивая, мутно-желтой с острым нашатырным запахом жидкости: voila — на выходе имеем замечательно белый (несмотря ни на что), пластичный (ненадолго) и готовый принять любую форму матерьал. Верно, дети, гипс.

Это Oxxxymiron, который, кстати, в предстоящей экранизации Ampir-V сыграет героя, пусть думает, что наше время — каменный век русской поэзии. Ему по молодости лет дозволительно. Джокер в колоде русской литературы взвесил, измерил и признал Гипсом. Оно и верно. Стоит — дешевле некуда; легко мимикрирует под любую структуру: от мраморной лепнины до фруктов; используется для снятия копий и оттисков, в том числе посмертных. А что непрочен — не жаль, резерв самокопирования практически неисчерпаем.

Итак, будущее: политическая карта мира распластована совсем иначе, чем привычно нам. Но, вопреки мрачным прогнозам, Мир не рухнул в тартарары и еще какое-то время поскрипит. Искусствовед Маруха Чо арендует у Полицейского Управления для текущих нужд артефакт искусственного интеллекта — алгоритм, приспособленный расследовать преступления и одновременно описывать процесс в литературе. Чо, странная компиляция? У него и имя есть. Порфирий Петрович (вялый приветственный взмах руки Роденьки из шестого ряда партера). Станут работать по Гипсу, Маруха по нему признанный специалист.

Дело в том, что искусство гипсовой эпохи у наших недалеких (во всех смыслах) потомков ценится чрезвычайно высоко. За разного рода инсталляции и перфомансы, на которые мы с вами в простоте реагируем рвотным рефлексом, они выкладывают на аукционах семи и более значные суммы в своих тугриках. Что, настолько деградировал вкус? Нет, дело в другом. в санкции, в легитимности, в готовности Мира признать возможность конвертации вот этой какашки с глазами в восемьдесят миллионов кредиток, буде у обладателя возникнет в них необходимость. А дает санкцию кто? Арт-истеблишмент. Видным представителем коего наша милая нанимательница Мара Гнедых, («Чо» — псевдоним). С именем которой у благодарного читателя в свою очередь возникнут множественные ассоциации, кому Маруся Климова примстится, а кому и пара гнедых, запряженных — правильно — мечтою. Мара-кошмар-морок-гламур — каждый в меру своей испорченности.

Ну это ладно, это все хорошо, но давай ближе к делу. IPhuck при чем? Да все при том же, что ближе к телу. Они там не трахаются, в этом своем будущем, а используют для отправления сексуальной надобности такие, ну в общем секс-манекены. Те, что подешевле на базе андроида — андрогины, но реальные ребята предпочитают Яблоко. Все как у нас, только мы пока большей частью посредством своих гаджетов е... мозг. А дальше все закрутится, как только у Пелевина может закрутиться. Со смутным обещанием Постижения Главного Смысла и ухмыляющимся кукишем на выходе.

И тысяча способов эскапизма, на которые Маг непревзойденный мастак пополнится здешним тысяча первым. А я отложу, дочитав, не оглушенная встречей с Книгой, Которая Изменит Мою Жизнь, но и без ощущения, что мне в очередной раз натянули нос. А с нежной благодарностью за инсталляцию по Набокову в «Башне Роршаха» и тонкой улыбкой давней поклонницы Гумилева (угу, это к Габриэле Черубининой, кто понимает). Спасибо за книгу, Мастер Игры.