Клиффорд Саймак «Фото битвы при Марафоне»

Читая эту небольшую повесть Саймака, я будто читал его роман. Я получал удовольствие как от романов Саймака. Саймак и начинал её неторопливо, он создал эту притягательную и милую атмосферу американской лесной глуши, населённую ярко очерченными – но при этом без лишней карикатурности – приятными и понятными типажами. И тут я понял, что это именно то чего я жаждал, что искал у Саймака. Именно то, только ему присущее, с его какими-то фирменными оттенками, абсолютно его личное и узнаваемое, то за что я и полюбил его тёплой тихой любовью (полюбил, возможно, больше чем всех остальных) с первого прочитанного романа (это было «Кольцо вокруг солнца»), а вместе с ним, будучи ещё совсем юным, полюбил и фантастику в целом – именно его атмосфера, именно его узнаваемые черты. Но чаще я ощущал такое в романах Саймака, и сейчас читая, мне казалось, что читаю скорее короткий роман, чем повесть.

Уже за эту фирменную атмосферу, фирменный язык, фирменный узнаваемые чувства, что всё это во мне вызывало, я готов сказать повести спасибо. Но тут был ещё и приятный сюжет – тоже фирменно саймаковский, интересный (пригодный и для романа), сотканный из странных событий, странных предметов и неожиданных открытий, удивительно связавший и путешественников во времени и древних, непохожих на нас инопланетян. И сюжет этот – тоже плоть от плоти Саймак.

А ещё подкупала психологическая составляющая. Автор нарисовал всех героев понятными, близкими. А главный герой – ох как была узнаваема привычка оттягивать дело, заниматься чем угодно, только не садиться за работу (прямо вот больное у меня и столь узнаваемое, что я просто не мог не отождествлять себя с ним). А тот момент в Вигваме? Мне кажется, поступи герой иначе – отдало бы фальшью. А так этот момент сильнее заставил восхититься нарисованной автором психологической достоверностью. А как ему было поступить иначе, когда фантастический непередаваемый акт близости более яркой, чем близость интимная, была разрушена осознанием того, что эта близость – с пьяной высокомерной стервой; как сдержаться когда второй такой же высокомерный тип отпускает по этому поводу сальный шуточки? Вообще, единственная черта, которая может быть не совсем похожа на Саймака – то, что люди будущего такие вот высокомерные, вызывающие неприязнь. В принципе и их можно понять, ибо то объяснение высказанное Чарльзом в пещере, вполне понятно – как бы относился человек нашего времени к дикарю каменного века? Но понять можно, а мириться – нет. И в этом тоже есть та притягательная достоверность действий и чувств. А ещё ведь такое пренебрежительное пришельцев из будущего к своему погибшему коллеге – это ведь отношение к человеку современному. Ведь его интересовали вещи, что интересуют наших современников, да притом образованнейших из них. А для них он – урод, вырожденец. И, кстати, это бросает тонкую ниточку вдаль – а что если он в прямом смысле чужак в нарисованном мире будущего? Что если вся череда странных совпадений на самом деле не случайна, а подстроена? И кто знает, в какое время, в конце концов, попал наш главный герой? И то, что не всё неразгаданно до конца, что есть моменты, заставляющие не только подумать, но выискать что-то ещё, какие-то намёки – делает повесть ещё привлекательней.

Одним словом, типично, кристально саймаковская повесть – не вырываясь чем-то сверх этого, не превращаясь в его лучшее, но то за что я и люблю этого замечательного автора. Повесть, в которой я вновь обрёл искомое и насладился им

Герой рассказа, Торнтон, конечно, ни разу не «писатель-неудачник»: он пишет книгу по геологии, а что писать ему неохота, так это нормально. И кульминация рассказа вовсе не диалог Торнтона с пришельцем из будущего, а тот миг, когда он страшно избивает этого пришельца (не ровен час, даже убивает, но это ему даже не интересно). И финал у рассказа вовсе не открытый: никому не приходит в голову написать, что «Петер Шлемиль» Шамиссо имеет «открытый финал»: а ведь кончаются и этот рассказ, и «Шлемиль» одинаково: герой уматывает в бесконечное путешествие. Не буду перечислять остальное, чего тут читатели определенно не видят, но по мне – так о пришельцах из будущего куда больше говорит, что напарница путешественника – алкоголичка, и в огромном их доме на все про все один стакан для выпивки, второго нет.

Здесь, конечно, скрыт набросок романа, который Саймак не захотел писать. Понятно, что вышла бы классическая «ходилка», но их у Саймака и так навалом. Мастер предпочел оставить нам набросок, а мы вольны додумывать что хотим. Тут ведь и Вийон-бандит и вор, и пунктиром намеченная линия оголодавших медведей, один из которых и задрал Стефана, «героя без реплик» (но есть не стал, видимо, пришельцы невкусные), и одинокая планета у сверхновой звезды, и тикающий клад, и т.д., и т.д. Почти у любого писателя получилась бы жуткая безвкусица. Но не у Саймака, у великого лирика, Мастера Пробежавшей Белки. Будете читать любую его книгу – посчитайте, сколько в ней белок. Хоть одна да будет. Эти белки – самые реалистичные его герои. Мастер ушел, а они все так и бегают в Висконсине и в Миннесоте.

Эту достаточно обширную повесть можно было бы развернуть на более широкий лад, написать большой философский или приключенческий роман. Саймак не стал этого делать. Разбросав по повести задумки разной степени удачности, и отправив своего героя в далёкое путешествие, он остановился — возможно, не нашёл в себе сил или желания продолжать. Не осуждаю. Задумка о далёкой и древней погибшей расе была реализована в других вещах, а вот путешествие во времени... Мы ещё раз убеждаемся, что Саймак — далеко не такой оптимист и человеколюбец, как принято считать. Будущее — страшное и унылое место, оплавленное пламенем войны, жители которого пытаются сохранить свою культуру, собирая по крупицам её из прошлого... Однако прошлое выглядит совсем не таким, как представляется по сочинениям публицистов. То, что считается историческим событием, оборачивается совсем иным смыслом — казнь Христа — обыденное событие в Империи, битва при Марафоне — кровавая бойня, а Карл Великий и Франсуа Вийон — мерзейшие и отвратительнейшие личности. Нет света в будущем, нет света в прошлом — уныние, тоска и печаль. Без просветов. Так что, да, Саймак — печальный философ...

Начало на мой взгляд вяловато, но потом захватывает. Непонятно даже почему. Возможно ощущением двойной тайны: путешественники во времени плюс инопланетный цилиндр и здесь талант Саймака проявляется во всём блеске. А вот действий Г.Г. я принципиально не понимаю. Врезал пришельцу из будущего! А собственно из-за чего? Герой утверждает, что из-за его нестерпимого высокомерия. Но в чём оно проявлялось не понятно. Ну и чего он этим добился?! Только подтвердил его мнение, что в нашем времени живут исключительно агрессивные дикари. А ведь Чарльз ничего плохого ему не сделал, наоборот хотел честно отблагадарить за цилиндр. Машину времени обещал подарить (!?!?!?!). И не просто подарить, а научить пользоваться. Предложение, пальчики оближешь. Но герой его вдруг низа что-ни про что избивает, уходит. А потом вспоминает, что у него в чулане есть другая найденная им машина времени. И герой надеется, что научится ей пользоваться (видимо методом тыка). А об запасе энергии он хотя бы подумал?. Неудивительно, что потом пропал вместе с машиной.

Другую путешественницу во времени Анжелу, герой тоже оскорбил, возможно правда сам того не желая, а ведь она хотела ему помочь. В общем Г.Г. странный тип, видимо с кучей комплексов. Но читать текст это как ни странно не мешает.

Это несколько необычная повесть для Саймака. Необычная уже тем, что для нее выбрана форма сухого лабораторного отчета, без привычной для Мастера атмосферы американской провинции, чудесных описаний природы, колоритных героев и нестрашных приключений. Хотя и здесь речь пойдет о странных и таинственных событиях, загадках истории, инопланетных гостях и пришельцах из будущего, но такая лаконичная форма сразу исключает вмешательство сиюминутных эмоций и чувств в оценку событий. И это оправдано, ведь речь пойдет об очень необычных событиях и обвинениях, которые предъявят далекие потомки ныне живущим.

Герой повести — неудачливый писатель, пытающийся найти вдохновение, забившись в самый глухой уголок Америки. Здесь жизнь течет медленно и спокойно, проблемы городов, политики и экономики ничего не значат среди нетронутых человеком лесов и гор. И поэтому внезапная смерть одного из жителей привлекает сразу внимание, тем более, если при погибшем найдены такие удивительные вещи — фотография Марафонского сражения и таинственный прибор, назначение которого никто не может понять.

Одно необычное событие тянет за собой другое, и вот уже в глухом уголке появляются загадочные незнакомцы, раскрываются старые исторические тайны и обнаруживаются инопланетный прибор и даже Машина Времени.

Но это все внешняя сторона. Важен в повести только центральный диалог между героем и пришельцем из будущего. Неприятный и горький для нашего современника. Каково это узнать, что именно наше общее равнодушие, в том числе и твой личный побег от действительности, станут причиной несчастий будущих потомков? Услышать от них не слова благодарности, а обвинения? Узнать, что твои будущие пра-пра-правнуки будут отравлены теми же самыми пороками, что и ныне живущие, несмотря на технологическое могущество, путешествия к звездам и во времени? Этот диалог оставляет очень неприятный осадок и ощущение личной причастности к тому страшному будущему, которое показывают путешественники во времени.

Есть еще одна необычность у этой повести. В ней нет никаких ответов на поднятые вопросы, но есть открытый финал. Констатация фактов, сухое описание событий, из которых свой собственный вывод должен сделать читатель.

Не слишком увлекательное повествование, но ряд моментов выписан весьма натуралистично, — например, та же сцена с «путешествием» ГГ в черном тумане. Хорошо, что не все буквально объяснено — и странная личность Стефана, и содержимое капсулы... Есть место для фантазии читателя.